Самое многочисленное из племен, населяющих Намибию ныне, — это
овамбо
(46 процентов населения). На протяжении последних пяти сотен лет они неизменно держатся территории на границе с Анголой — между реками Кунене и Окаванго. Признанные земледельцы и воины, овамбо были достаточно хорошо вооружены и организованы, и установить контроль над ними германским колонизаторам оказалось не под силу. Зато вся страна к югу от расселения овамбо была объявлена «полицейской зоной», где земли и собственность коренных племен подлежали безоговорочной конфискации, а сами гереро, нама, бастер и прочие были согнаны в резерваты. Существо «зоны», равно как и название, сохранилось до наших дней. Правда, с одной оговоркой: колониальный режим утвердился и к северу от ее границы.
...Я сижу в номере московской гостиницы «Юность» и беседую с представителями Молодежной лиги СВАПО
(СВАПО (SWAPO — South-West African People"s Organisation)
— Народная организация Юго-Западной Африки.). Их четверо — две девушки и два юноши, — небольшая часть группы намибийцев, собравшейся в Москве для участия в семинаре по вопросам борьбы против колониализма, неоколониализма, расизма и апартеида. Только что закончился митинг солидарности с борьбой народа и молодежи Намибии, и у большинства участников семинара высвободилось несколько вечерних часов. Разговор разворачивается медленно: одну из девушек все время отзывают в соседнюю комнату — видимо, там проходит какое-то собрание, а вторая... с трудом борется со сном. Оказывается, она прилетела только сегодня, путь был неблизкий — из Замбии, перед этим она бог знает какими путями выбиралась из Намибии, словом... становится ясно, что время для интервью выбрано не самое удачное. Наконец, собрание за стеной заканчивается, и участница его возвращается в свой номер. Как выяснилось, это председатель северного регионального отдела Молодежной лиги.
С чего начать интервью? Конечно же, с имени. И... первая заминка:
— По-моему, дело не в том, как кого зовут, — говорит девушка, — и вообще не в моей персоне. Меня постоянно тревожит одна мысль: вот я и несколько моих товарищей здесь, в Москве, и мы можем участвовать во встречах, митингах и совещаниях, но большинство-то моих собратьев там, в Намибии, или в Анголе, или укрылись от преследований южноафриканцев в Замбии. Может, писать лучше о них?
Все шумно обсуждают этот вопрос. В конце концов уславливаемся, что речь будет идти о тех, кого я вижу перед собой, а в упоминании имен ничего особенного нет. Мою собеседницу зовут Нетумбо Нанди. Она — из овамбо. Дальше беседа мало-помалу налаживается.
