Что значит такая жара? Долину смерти индейцы называли «горящая земля». «С июня по октябрь, — пишет один путешественник, — земля действительно тут горит. Мухи не летают, а ползают, чтобы не опалить крылышек; ящерицы переворачиваются на спину, чтобы охладить обожженные лапки, а дождевые капли испаряются в воздухе, так и не достигнув земли. В такую жару на руках подгорают волосы, человек теряет литр воды в час, и, если нет пополнения, кровь у него сгущается, сердце колотится сильнее, появляются тошнота, головокружение, поступки становятся нерациональными».
Характер у Мохаве лишь малость помягче. Ни зверя, ни птицы. Никакая козявка не стукнулась в ветровое стекло с того часа, как нам протерли его у «въезда» в пустыню, в Сан-Бернардино. И все же какие-то крохи жизни держатся в этом пекле. Змея, размятая на дороге. Чья-то норка в песке. Печатный след вездехода в сторону от шоссе... Но до ночи никто не высунет носа под солнце: все спряталось, затаилось.
Темнота прохлады не принесла. Остановились поразмять ноги — полное ощущение щедро натопленной бани. Потолок в этой бане черный и низкий. Звезды — с кулак. Их кажется больше, чем полагается быть. И это все оттого, что воздух необычайно чист — ни пыли, ни облачка. Как очень близкая родственница, смотрит с краешка неба Большая Медведица. Но непривычно повернут к Земле этот милый домашний ковшик…
Дорога в пустыне особая. Есть на ней все, чему полагается быть на хорошей дороге. Но бетонный холст по пустыне проложен с особой заботой, с пониманием: дорога в этих местах — единственное, что может внушить человеку уверенность. Строители знали: путник будет спешить поскорее проехать пугающе длинный безжизненный путь. Ну что же — гони! Все устроено так, чтобы гнать ты мог без помех. Тут, в Мохаве, ночью мы обнаружили: путь обозначен двумя ожерельями огоньков. Разумеется, никаких лампочек! Вдоль дороги установлены стекла, горящие в свете фар. Четкий пунктир огоньков, слабея и уменьшаясь, бежит к горизонту.
Кажется, едешь между рядами жарко горящих свечей. И все они гаснут мгновенно, как только машина пронеслась мимо них. Впереди — яркий четкий пунктир, назад оглянешься — темнота. Забота о безопасности? Да. Но было и что-то еще в огоньках, ограждающих путника от пустыни...
В каждой пустыне есть свой оазис. В Америке пальмы и ручеек заменяет бензоколонка. Возле нее, бывает, не растет ни единого деревца, но есть самое главное — вода в потных холодных бутылках, жестянки с пивом и что-нибудь дающее тень. В ночной Мохаве такой отрадой, сверкнувшей на горизонте щепоткой огней, был Нидлс — бензоколонка Нидлс.
