Миска пустая и палочки сложены рядом 1.
(1 Из стихотворения южновьетнамского поэта Тху Бона «Песня о птице те-рао». Пер. М. Матусовского.)
Две керосиновые лампы освещали всю семью, расположившуюся на большой тростниковой циновке. Мать, видно, только что сняла с углей бамбуковое колено с рассыпчатым рисом и раскладывала его сейчас по чашкам. Отец открывал глиняную бутыль с «ныок мам» (1 Ныок мам — соус из перебродившей рыбы.). О чем-то шептались сестренки-близнецы. Их блестящие черные косы, перетянутые ленточками, подрагивали от смеха. Как они выросли: встретил бы где-нибудь, не узнал! А кто это рядом с ними? Какой-то незнакомый парень. Чуть моложе Нгуена. Неужели одна из сестер вышла замуж?
Мать подняла голову и выронила чашку. Через секунду Нгуена окружили, сестренки стаскивали с него рюкзак, мать с плачем прильнула к его пустому рукаву, отец в волнении потряхивал своей реденькой седой бородкой. И только парень как поднялся с циновки, так и остался на месте, смущенно поглядывая на Нгуена.
— Что, сынок, не узнаешь родного брата? — Голос отца был хриплым.
— Тхань?!
— Здравствуй, Нгуен.
— Все-таки вернулся.
— Это было непросто.
— Да садитесь, садитесь, — засуетилась мать, поспешно вытирая слезы. — Отведай родного риса, сынок. Ведь сколько времени ты не пробовал его. Пусть он станет концом разлуки. Вот тебе чашка, вот палочки. — Она осеклась, видя, как он неуклюже взял все одной рукой.
— Ничего, ничего, — все так же хрипло сказал отец. — Все печали забываются, все беды проходят. Главное — мы снова вместе. Вы были далеко, сыновья. Забота о вас посеребрила мою бороду. Страшный тайфун пронесся над нашей землей. Но тайфуну пришел конец, и вот вы у родного очага. Ведь дети без родителей что кэй дан (1 Кэй дан — вьетнамский музыкальный инструмент.) без струн. Пусть же дух мира, счастья и согласия царит над нашим Йенфу.
Отец взял свою диеу кой (1 Бамбуковая трубка для курения. Табачный дым в ней охлаждается водой, которая находится в нижней части трубки.), забулькал водой, и его постаревшее морщинистое лицо исчезло в густых клубах дыма.
...Нгуен с Тханем лежали на широком топчане под арековой пальмой. Пробиваясь сквозь ее крону, луна бросала на их лица бледный отсвет. Где-то совсем недалеко прокричала те-рао.
— ...Бежать я решил сразу, как только меня мобилизовали, — рассказывал Тхань. — Но там у нас каждый следил друг за другом. За попытку дезертировать — расстрел. Ты, наверное, слышал?
