...По мере того как мы поднимаемся по реке, она становится все более живописной и дикой. Время от времени сквозь заросли проглядывает негритянская деревушка. Но мы идем без остановок. Самое интересное выше, и незачем тратить время на другое. На карте я отметил деревню Назон — почти на полпути между Альбиной и островом Стульман; Ганс пока молчит. Утром, перед тем как тронуться в путь, он не смог отказать себе в удовольствии прочесть мне коротенькую лекцию об отличии культуры индейцев от культуры негров; и ту, и другую он наблюдал с близкого расстояния. Кажется, Ганс действительно многое знает о лесных неграх.
— Индеец, — говорит Ганс, — сам себе шаман и жрец. Оставшись один в лесу, он прямо обращается к своим богам, прекрасно устраивается в джунглях и подолгу может жить вне коллектива. Возьми, к примеру, индейскую деревню: хижины очень просторны и никогда не стоят близко одна к другой. А у негров — маленькие хижины, лепящиеся почти вплотную друг к другу. Негр никогда не обратится к богам сам. Ему всегда нужен жрец-руководитель. Одна из самых значительных фигур в общине — это «обиаман», колдун. Иногда он даже влиятельнее, чем «гранман» — самодержавный вождь племени.
...В деревне Назон мы провели три дня. За это время мало что можно было узнать, но я старался привыкнуть к миру здешних жителей. Они относились к нашему визиту вполне спокойно.
Неприятности начались, когда мы попытались уехать.
Сперва у нас сломался лодочный мотор, и мы возвратились на веслах, проплыв меньше километра. Во второй раз, после того как был прочищен карбюратор и мотор заработал, мы наскочили на камень, и у нас заело винт: снова вернулись на веслах. На третий раз — мы уже плыли с полчаса — Динджийое, племянника Виано, нашего лоцмана, вдруг скрутила какая-то болезнь. По-моему, это отравление (парень согнулся пополам от боли в животе, его рвало), но Виано убежден, что тут какое-то колдовство. И, несмотря на мои возражения, он снова поворачивает на Назон.
Виано хочет, чтобы Динджийое посмотрел местный обиаман, колдун этой деревни, известный по всей верхней Маровийне.
Жители Назона безмолвно наблюдают, как мы высаживаемся на берег в третий раз. Их около сотни, они следят за нами с откоса, поднимающегося в нескольких десятках метров от берега. Они молча глядят, как мы несем на руках беднягу Динджийое, который уже и не корчится; сдался, кажется, страданиям и едва-едва заметно стонет. Такой оборот дела начинает тревожить меня, потому что малый в самом деле выглядит скверно. Виано советует мне не подыматься в деревню, а остаться с Гансом на песчаном берегу. Он придет за нами после того, как обиаман взглянет на Динджийое. Нам, белым, напрочь запрещено присутствовать при обрядах обиамана.
