— При чем тут меткость, ребята? Все равно близко не подойдем. Во-первых, волной может бросить, столкнемся, да и пламя у него вон какое... А у нас бензин на палубе...
— Ерунда! С кабельтова огонь не достанет, а выброска — свободно...
Спор разгорелся снова. Саша отошел, взглянул на горизонт. Зарево растекалось, ширилось, уже на клубах густого дыма виднелось отраженное пламя. Когда палуба теряла устойчивость, падая в провалы меж волн, и тело становилось легким и чужим, островок огня начинал метаться в Сашиных глазах, и все казалось ему сном, начиная с того момента, когда он впервые увидел за опавшим гребнем красный огонек ракеты.
...Это было совсем недавно, может, час или два назад. Вахтенный Ефремов стоял в уютной полутьме ходовой рубки «Лазарева», и курс груженного мукой теплохода лежал на Хайфон. До смены было еще полтора часа. В этом рейсе Саше повезло с вахтой. Так приятно, сменившись в полночь, пройтись по затихшим коридорам судна, понежиться под теплым душем и потом сразу уснуть в уютной качели-койке.
Он застегнул штормовку, вышел на крыло мостика. Ветер заполнил уши прерывистым гулом. «Лазарев» сидел в воде низко, и горизонт временами скрывался за гребнем. В один из таких моментов, когда форштевень теплохода с шипением раздвинул плотную массу водяного склона и пошел вниз, Саше почудилась над быстро исчезающей границей неба слабая красная вспышка.
Открыв дверь в рулевую, он позвал штурмана:
— Поглядите! Что-то там есть прямо по курсу!
Олейников оставил карту и вышел.
— Ага, поднажал ветерок! Надо бы замерить. — Он поежился. — Ну и что ты видел?
— Вроде красный огонь, но думаю, не ходовой...
Долгое время горизонт был черен, но вдруг четкая звезда красной ракеты вспыхнула вдалеке и медленно опустилась в воду. За ней другая, третья...
— Однако шутки в сторону... Это же сигнал бедствия! Срочно к капитану!
Олейников торопливо записал время и пеленг сигнала в вахтенный журнал и, не дожидаясь капитана, снял трубку машинного телефона:
— Чернюк? Валяй аварийный!.. — Точным движением он вонзил тяжелую трубку на место и добавил, обернувшись к рулевому: — Курс 258 — и не рыскать!
— Есть 258!..
Саша доложил капитану и торопливо скатился по трапу вниз, в каюты к матросам, чтобы сообщить, что «Лазарев» меняет курс, до того, как прозвучит сирена — сигнал тревоги.
— Подъем, ребята! Кажется, не видать нам сегодня сна, как завтра — Владивостока! — крикнул он, едва открыв дверь каюты, но ответа уже не услышал. Заревела сирена, и судно превратилось в четкий боевой механизм. Оранжевые спасательные пояса промелькнули в коридорах, и снова стало тихо, как прежде. На палубе аварийные команды растягивали пожарные шланги, готовили пластыри, концы, спасательные плоты.
