— Что ты сейчас читаешь в моих глазах?
— Сейчас я не вижу тебя, но могу угадать, что написано на твоей физиономии! «Отстаньте все от меня» на ней написано, разве нет?
— Говори, в чем дело, или будем заканчивать разговор! — потребовал Данилов.
— Дело в тебе! — Данилов не успел спросить, дома Елена или еще на работе (часы показывали половину шестого вечера), но судя по тому, что голоса она не повышала, разговор велся из кабинета на подстанции; тем лучше — скорее закончится, на работе Елена долгих телефонных бесед не признавала. — Ты, Данилов, живешь своей жизнью, в которой никому, кроме тебя, нет места…
Это утверждение легко можно было оспорить, но не хотелось.
— Звонишь раз в неделю, а мог бы и почаще! В последний мой приезд ты мне совсем не обрадовался…
Последний приезд Елены выдался не очень, что да, то да. Сама виновата: решила сделать сюрприз, зная, что в воскресенье у Данилова наверняка будет выходной. Он сам об этом сказал. Только надо было учесть, что со среды Данилов из отделения не вылезал, потому что из их сплоченных рядов снова выбыл один боец — доктор Дударь: катаясь на велосипеде, свалился в овраг и сломал левую ключицу. Пенсионерка Цапникова пока держалась, но пару раз обмолвилась насчет того, как ей надоели вечные авралы. Женщин надо беречь, особенно если она пенсионного возраста и подумывает насчет того, чтобы свалить, поэтому основная нагрузка легла на Данилова и заведующего отделением.
Данилов шел в общагу, думая только об одном: как бы поскорее угодить «в мир гномов», то есть заснуть. Душа не хотела ни водных процедур, ни горячего кофе, ни завтрака. Только спать, запереть дверь, задернуть занавески, раздеться, упасть на кровать и заснуть еще в полете. Завтра — снова на подвиг, ведь доктор Цапникова после суточного дежурства на сутки уйдет домой. Но должно полегчать, потому что администрация ЦРБ пообещала с понедельника усилить отделение врачом одной из участковых больниц. Если, конечно, он или она согласятся.
Увидев возле общежития знакомую машину, Данилов обрадовался, мобилизовал остатки сил, подкрепил их чайной заваркой дегтярного цвета и почти такой же густоты, вдохновился ледяным душем и изображал бодрость до самого отъезда Елены. Видать, плохо изображал, потому что усталость была принята за отсутствие радости. Впрочем, это ее проблемы — сама тоже врач, должна понимать, что это такое — провести четверо суток в отделении, причем не где-нибудь, а в анестезиологии и реанимации.
