Позади него — в десяти шагах — стоял его дом (небольшой, с деревянным крыльцом, окруженным цветущими кустами шиповника); за домом возвышались его горы. Копет-Даг.
— Ну вот он, ваш Ломов,— с каким-то веселым удовольствием сказал директор заповедника и заспешил к «газику». Прошлой ночью, прорвав пограничную сетку, в Афганистан ушло с полсотни куланов — директор ехал, чтобы попытаться вернуть их.
Ломов продолжал стоять, все так же расставив ноги. Он глядел в землю.
За моей спиной, задрожав, ушел «газик», и во мне появились мысли кролика: «Уйти, что ли? Ну его к черту! Повернуться да и уйти».
Змеелов стоял передо мной как бы в другом, прохладном мире (я изнемогал от жары); его одежда даже со стороны выглядела удобной: хорошие кеды — «два мяча» — сидели на ногах плотно, защитного цвета брюки были схвачены внизу резинками (чтоб не попадала пыль), и еще куртка — свободная, легкая. (Свою сумку я б с наслаждением бросил сейчас прямо в пыль!)
Лицо его было выбрито.
(Я не спал две ночи, чтобы попасть к нему...)
И он был дома.
(Я бы отдал многое, чтобы встретить его вот так — перед своим домом!)
И этот загар. Ровный, как врожденный цвет мулата.
— Ну и что? — вдруг усмехнулся он. Блеснули белые зубы.
— Я хочу пить, — признался я.
Мы сидели в его кухне.
— Воды? — спросил он.
Я кивнул.
— Вино?
— Да.
Он подошел к холодильнику и вынул три бутылки. Это было красное вино. С бутылок стекали капли испарины, падали на стол.
— Еще?
— Хватит.
Мы ели плов из больших пиал с синими цветами.
— Ну что... за знакомство? — я потянулся к его бокалу.
— Извини. Я не предупредил тебя... — сказал он.
Рука у меня застыла.
— Я не чокаюсь. Я не пью ничего, кроме этого, сухого... И всегда предупреждаю всех: вино — это еда, тот же хлеб. Ты бы стал чокаться хлебом? Вот этой коркой?
Серпентарий окружала стена. На темной земле, перемешанной с камнем, бетонная стена казалась особенно светлой.
По ее верху, на высоте больше двух метров, ржаво выгибалась колючая проволока. Стержни, державшие ее, торчали из стены и были загнуты внутрь. Нигде не висело ни одной таблички, запрещающей перелезать через стену, вряд ли была в них нужда.
Мы шли вдоль стены к неизвестному мне входу, и я не мог оторвать взгляда от шершавого бетона. Они сейчас прильнули к нему с той стороны? Или кто-то из них уже полз вдоль стены, слыша наши шаги? Может, они сопровождали нас... Нечто подобное «Аду» Доре представлялось мне там, за змеиной стеной.
