20 августа. «Фрунзе» должен быть где-то здесь, у рыжей сигары. Ходим кругами и короткими галсами. Наум Функ, матрос, лежит на носу катера и держится за якорный трос. Якорь приспущен метров на шесть-восемь.
Поиск самый примитивный, но зато верный. Ждем толчка и голоса Наума. Ходим самым малым. Наконец якорный трос дернулся. Это «Фрунзе». Другой корабль здесь лежать не может.
Готовимся к спускам. Слава возится с ходовым концом. По нему будем ходить на погибший эсминец. Коля Николенко наматывает на пенопластовые буйки кордовую нить. Буйки обозначат на поверхности нос и корму корабля.
Капитан первым пойдет под воду. Вода холодная. И вокруг катера — медузы на разной глубине. Первый признак того, что там, за бортом, не жарко.
...Когда-то на старых парусных военных кораблях были песочные часы. Большие песочные часы, которые пересыпались ровно полчаса. Вахтенный переворачивал их и бил в рынду. Начинали с полдня. Один. Через полчаса — два. Три, четыре... до восьми раз. И снова сначала. С одной склянки. Так измерялось время. Горкой белого песка. Какая же горка насыпалась бы за все годы с 41-го...
Недавно я читал книжку, где описывается, как водолазы видят через семнадцать лет на погибшем военном корабле мертвых моряков, «застывших на своих боевых постах». И даже «черные груши наушников» сохранились на головах погибших. Так и написано. Это неправда. И не только потому, что у моряков будто бы не хватило времени сдернуть наушники или они не могли уже это сделать — были убиты. Неправда потому, что в морской воде все, что было когда-то человеком, становится морской водой, ясной и горькой.
21 августа. Качает. Работать под водой, когда на поверхности крупная зыбь, трудно. Может стукнуть о днище при выходе или погружении. Но капитан все равно решает идти на разведку. Толя отчаянный. Я бы не полез.
За капитановыми пузырями следить трудно. Везде пузырьки. А где Толины? Ага, вон там, с легким облачком дыма. Но почему дым?
— Вообще-то понятно, — говорит Корчагин.— Воздух вдыхаешь на глубине под давлением. Потом пузыри вылетают и взрываются на поверхности. Отсюда парок.
— А почему у других нет такого выдоха?
— Значит, не так дышат. Смотри, как он экономно дышит.
— Так экономно, что я потерял пузыри, — говорит Слава.
Капитан отфыркивается у кормового трапа и протягивает нам какой-то буроватый ком. Наган? В кобуре?
Первая находка.
— Там, по-моему, сейф. Кобура лежала в верхнем отделении ящика. Крышка сорвана взрывом или открыта... Плохо видно... В одной из носовых кают.
