Уходим на несколько миль за маяк и бросаем якорь. Мы почти у цели.
«Дельфин» дергается на якоре и болтается, как арбузная корка. Кругом темнота, только горит за кормой белый огонь Тендровского маяка. И не поймешь, какая качка. Ни бортовая, ни килевая, а какая-то всеобщая. Качаются звезды, и качается палуба, качается Тендровский основной, и хлюпает вода у кормы, и шипят, как гуси, гребешки... И уже не видно звезд, кругом тучи.
— Шквал будет, — говорит Корчагин, старший по водолазным спускам. — Давай закроем рубку.
Натягиваем крышу. Она из брезента с плотно пригнанными поперечными деревянными планками.
Через несколько минут налетел ветер с дождем. Я не вахтенные, решил пойти вниз, в каюту. Лег на пол по центру катера. Здесь меньше качает. Рядом спит Устинов. Слышно, как льется и стекает за борт вода, барабанит дождь. Кажется, что и внизу, под пайолами, вода. А вдруг... отошла доска? И привет. До береги несколько миль, а катер перегружен, и наши красные спасательные жилеты с белой красивой надписью «Учебные» лежат в рундуках, а в капитанской рубке рядом с картой — ракетный пистолет — базука, и к нему ни одной ракеты. (Не достали.)
По полу от качки катается забытый кем-то фонарик.
Толя Устинов неожиданно просыпается и говорит: «Вода!»
Все вскакиваем. Капитан стукается головой о свою гитару. Мы с Устиновым окружены водой. Но она просочилась не снизу, а сверху, из неплотно прикрытых люков. Это ничего. «Кругом вода», — говорит капитан и снова, потревожив гитару, засыпает.
19 августа. Утро. Идем на маяк, дать в клуб радиограмму о прибытии. Текст простой: «Все здоровы, пришли на точку. Копыченко».
Маячник говорит, что ожидается норд-ост до 20 метров в секунду. Ого! 72 километра в час. Это средней силы новороссийская бора. Маячник советовал нам переждать непогоду где-нибудь с подветренной стороны косы, ближе к ее оконечности.
На своем легком фанерном тузике пытаемся отчалить. Промокли насквозь. Наконец отклеились, отлепились от прибоя, И опять удивлялись, видя со стороны, как раскачивается наш деревянный ящичек, наш «Дельфинчик», выкрашенный военной шаровой краской. А в ящичке всего 12,5 тонны водоизмещения.
Капитан достает ветромер-вертушку.
— Четырнадцать метров, — говорит он. — Пойдем на «Фрунзе». По местам стоять, с якоря сниматься!
Качается в волнах недалеко от зеленого буя длинная рыжая сигара-поплавок. Сигара пустая и ржавая. На ней баранкой металлический ржавый полукруг. Это чтобы можно было зацепиться за нее.
