Вездеход нырнул в ручей — и вдруг толчок, я падаю на водителя, меня придавил всей тяжестью своего большого тела Иванченко; мы молча, ничего не понимая, барахтаемся в кабине, и почему-то я вижу над головой звездное небо.
Объяснилось все очень просто — под левой гусеницей обрушился подмытый водой пласт торфяника, машина потеряла равновесие и стала заваливаться набок.
А ведь как великолепно началась моя поездка к геологам!
Еще позавчера я сидел в кабинете начальника Воркутинской комплексной экспедиции Игоря Борисовича Грановича, и он размышлял, в какую партию меня направить. Потом сказал:
— Да вот Иванченко... Александр Михайлович Иванченко. Подходит во всех отношениях. На Севере больше десяти лет. Он начальник Саурепейского геологопоискового отряда. Толковый специалист...
Так я познакомился с Александром Иванченко. Было в его внешности и манерах что-то лихое, я бы сказал, мушкетерское. Высокая, гибкая фигура, короткий ежик волос, рыжеватые усики, которые он все время подкручивал, и чуть-чуть застенчивая мальчишеская улыбка. Саша объяснил мне, что его отряд проводит поиски на медь в отложениях осадочной толщи горы Саури-Пэ. Это на Полярном Урале, примерно в шестидесяти километрах от Сырь-Яги. ...Короткая полярная ночь подошла к концу. На горизонте посветлело. Все четче вырисовывалась из тумана подковообразная гряда высоких заснеженных гор, куда мы и держали так неожиданно оборвавшийся путь. Ребята бросили бесплодные попытки вызволить вездеход и курили, перебрасываясь короткими фразами. Иванченко взял рюкзак, положил в него буханку хлеба и две банки консервов. «Поднимайся, Миша, — сказал он водителю вездехода. — Пойдем в Сырь-Ягу за трактором... Иван останется у машины... Остальные топайте с корреспондентом в лагерь. Курс на седловину между вершин, тут по прямой километров двадцать».
Саша написал записку для геолога отряда Георгия Кузнецова и надел мне на руку свой компас — на всякий случай. Мы коротко попрощались и разошлись.
Секундное дело — взять азимут. Теперь ни туман, ни дождь не собьют с дороги. А где она, дорога? Нет ее. Вокруг безмолвная первозданная тундра. Плавают по озеру дикие утки. Тоненько просвистел любопытствующий песец. Проскользнула среди светло-зеленых прядей бородача серая мышка. Покачиваются в траве колокольчики «синюхи».
Через час я устал, но виду не показывал. Вон впереди меня буровой мастер Володя Афоничкин поверх рюкзака тащит раму для своего станка. Хлюпает в сапогах, сухой нитки нет на теле. Мы уже не обходим болото, а идем напрямик, проваливаясь по пояс в липкой тине и потихоньку ругаясь. Отдыхаем, повалившись прямо на землю. Над вершинами гор набухают тучи. Разгоняя нам дрему, пошел дождь.
