Почему во многих своих работах Алейжадиньо, прекрасно знавший анатомию человека, вдруг разрушал привычный рисунок кисти руки, делая все пять пальцев параллельными, не выделяя большой палец? Почему у некоторых пророков, например у Исайи, обнаруживаются дефекты в изображении рук? Что это: своеобразная «подпись» мастера, желающего таким образом навечно удостоверить подлинность своих работ? Или, быть может, страдающий художник сознательно наделял свои творения своими личными муками, болями, недугами?..
Впрочем, главная тайна его творчества, секрет его необычайной выразительности кроется, конечно, не в деформации рук или ног пророков и ангелов, апостолов и святых дев, а в удивительной мятежности всего того, что выходило из-под его резца. И не было ли бунтом его неистовое, почти еретически страстное искусство?.. Бунтом против тысячелетних неприкасаемо-святых догм «красоты», «благолепия», «благочиния», прикрывавших розовыми облатками фресок и алтарей столь же древние, терзающие мир язвы фарисейства, жестокости и предательства? Ведь он — этот мулат, потомок африканцев — все это испытал на себе: и фарисейство святых отцов, и жестокость власть имущих, и предательство друзей, отвернувшихся от него в трудную минуту.
На эти и десятки других вопросов никто еще не ответил. Потому что творчество Алейжадиньо остается до сих пор столь же плохо изученным, как и его жизнь. Возможно, «просвещенный мир» продолжает пребывать под воздействием суждений первых европейцев, столкнувшихся с этим феноменом. Один из них — немецкий барон Эшвег, посетивший Минас еще в 1811 году, то есть при жизни Алейжадиньо, писал с хладнокровным высокомерием о пророках Конгоньяса: «...их одежды и фигуры иногда безвкусны и лишены пропорций. Но все же не следует игнорировать достоинств художника, который был самоучкой и никогда не видел подлинно великих произведений искусства».
Сами бразильцы лишь сейчас начинают осознавать истинное величие этого мастера. Только начинают... Большинство историков, журналистов и искусствоведов едва ли не основное внимание уделяют выяснению загадочной болезни Алейжадиньо. А между тем до сих пор выявлена лишь небольшая часть его произведений, масса неопознанных работ рассыпана по сотням церквушек, монастырей, часовен, богаделен и частных коллекций Минас-Жерайса. А те, что опознаны и внесены в каталоги, — шедевры, способные украсить залы лучших музеев, медленно гибнут, разрушаясь под действием солнечных лучей, убийственной тропической влажности и истеричных богомольцев и зевак-туристов, варварски обращающихся с безнадзорными скульптурами, барельефами, фресками.
