Мне же городская привычка засыпать за полночь не давала сомкнуть глаз, я не знал, как убить время. Хесус дал нам светильник, но читать при его свете невозможно: мошенник шофер бессовестно надул индейца, подсунув какую-то гадость вместо бензина. Пламя едва теплилось, а сажа летела хлопьями.
Погромыхивало. Далеко на асьенде заржала лошадь, взвыла собака — и опять молчанье; тишину, непостижимую для уха, привыкшего к городскому шуму, нарушал лишь отдаленный рев вулкана Котопакси.
Исауро сладко причмокивал губами во сне. Мне всегда казалось нелепым, что человек чуть ли не половину жизни должен спать, когда и без того не хватает времени для выполнения наших намерений. Я подтолкнул Исауро в бок:
— Камарада, правда ли, что о тебе Хесус рассказывает?
— Что? — просыпаясь, переспросил он меня.
— Говорит, ты едва в тюрьму не попал.
— Хесус сказал — значит правда, — он отвернулся, не желая разговаривать.
— Где ж твоя хваленая осторожность? — не давал я ему уснуть.
— Чего ты пристал? — взорвался Исауро. — Осторожность! Вечно осторожность! Будто только она и нужна нам! — бушевал он.
«Теперь не уснет», — подумал я и подлил масла в огонь:
— Ты ведь не сам по себе, ты ведь член Коммунистической молодежи.
Исауро молча встал. По тому, как он со злостью быстрым движением накинул пончо, я понял, что задел его за живое, и был доволен. Сон удалось стряхнуть. Я приготовился выслушать парочку горьких истин и был удивлен, когда он спокойно .начал рассказывать:
— Понимаешь, я хотел проверить, имеет ли связь сборище на асьенде «Грасиа де Диос» с тем, что я узнал от Пачо.
— Пачо, который там? — ткнул я пальцем вверх. Исауро рассмеялся:
— Там бог, а Пачо чуть пониже, у Больших Камней. Он за неделю перед тем был в Латакунге. Носил картошку на базар, да что-то неудачно: всего 20 сукре за мешок выручил, а провозился до вечера, и пришлось ему заночевать, как обычно ночуют индейцы, на мостовой у рыночной площади. Жаловался, что не мог уснуть. Привык к тишине, а тут какие-то парни во всю глотку песни горланят, машины едут одна за другой. Намучился он и встал посмотреть: куда это они едут? И, говорит, увидел на горе огненные знаки. Допытывался я, какие знаки. Может, это буквы?
«Да, да, — говорит, — знаки».
Пытался индеец их нарисовать, но у него получилось что-то похожее на чосу.
«Сколько? Какие?»
Руками показывает.
«Большие. С зайца будут».
«Как же с зайца? Вы ведь издали смотрели?»
