А было ли когда-нибудь все настолько прекрасно? Или же это была мечта, которую он выдумал для себя сам?
Седрик перекатился, упал на подушку и закрыл глаза. Он не станет думать о Гесте и о том, что их некогда связывало. Он не станет останавливаться мыслью на том, во что превратились их отношения. Сейчас он не в силах даже вообразить, как у них все будет хорошо. Должна же быть какая-нибудь мечта получше. Жаль, что он не знает, какая.
— Ты не спишь?
Он спал, но уже проснулся. В приоткрытую дверь каюты Седрика проникал свет. Обрисованный им силуэт наверняка принадлежал Элис. Конечно же. Седрик вздохнул.
И, словно этот вздох послужил приглашением, она вошла в каюту. И не закрыла за собой дверь. Прямоугольник света упал на пол, озарив сброшенную одежду.
— Здесь так темно, — извиняющимся тоном произнесла Элис. — И душно.
Она имела в виду — «вонюче». Седрик вот уже трое суток почти не выбирался из каюты, а когда все-таки выходил, ни с кем не разговаривал и старался поскорее вернуться в постель. Дэвви, ученик охотника, приносил ему еду, а затем забирал обратно. Поначалу боль мешала ему ощущать голод. А теперь он был слишком подавлен, чтобы есть.
— Дэвви говорит, тебе вроде бы стало получше.
— Не стало.
Почему она не может просто уйти? Он не хочет с ней разговаривать, не хочет ни с кем делиться своими тревогами. Хватит с него Дэвви, который докучает ему надоедливыми вопросами и охотно повествует о собственной ничем не примечательной жизни. С чего он вообще взял, будто в свои тринадцать успел совершить нечто, интересное кому-то, кроме него самого? Все уклончивые рассказы мальчишки, похоже, подводили к одной и той же мысли, которую слушатель никак не мог уловить, а сам он — толком изложить. Седрик подозревал, что Карсон подсылает ученика шпионить за ним. Он дважды просыпался и обнаруживал, что охотник молча сидит у его постели. А один раз, вырвавшись из кошмара, он открыл глаза и увидел его товарища, Джесса, устроившегося рядом на полу. Седрик понятия не имел, с чего все трое так им заинтересовались. Если только не разгадали его тайну.
По крайней мере, мальчишку он мог прогнать из каюты, и тот слушался. Вряд ли этот прием сработает с Элис, но Седрик все-таки решил попробовать.
— Просто уйди, Элис. Когда я буду готов к общению, то выйду сам.
Вместо этого женщина прошлась по каюте и уселась на сундук.
— Мне кажется, тебе не стоит столько времени проводить в одиночестве, ведь мы так до сих пор и не поняли, из-за чего ты так заболел.
