Локки легонько, прилично, стукнул кружкой о стол, и Кастл плеснул ему из бутылочки.
– Чего же вы чудили так? – поинтересовался Лейден.
– Строфания Грейтера, пакость зеленая, это все она, – отозвался Локки, прочистив горло. – На хвощ похожа, а Грейтером инспектора звали, он и догадался, что к чему. Эта гадость такие вещества, эфирные масла, выделяла, что влияли только на тех, кто спал. Они сознание отсекали, подкорка и вылазила наружу. Инженеры начинали заниматься своим, начальство – своим, и мы, космодесантники и рабочие, каждый своим делом, и все как в бреду, сознание-то отключено. Помогли респираторы, а позже, еще лучше стали делать, такие уколы придумали, уколешься и можно не бояться, во сне не свихнешься.
– Но эти галлюциногены не на всех действовали, так я понял? Ты-то с товарищем глаза не щурили вместе со всеми, – произнес Лейден.
– Это потому, что нам, молодым, в мозги еще не было вбито, как людей колошматить, – пояснил Локки. – Так сказал инспектор.
– Держи, старик, – Кастл протянул ассигнацию в десять кредов. – Нет, нет, довольно, мы наслушались уже. Отчаливай.
Локки Оторви-Ножки заковылял к соседнему столику, а Дик Кастл взбодрил несколько приугасшее веселье свежим анекдотом:
– Поспорили два космодесантника, кто туземочку сумеет уработать. Один и деньги сыпал пригоршнями ей под ноги, лишь бы нагнулась, и кактусы всякие сладкие перед ней горкой накладывал, и так, и эдак подъезжал – та ни в какую. А другой вытащил штуку, она на нее и села. “Как ты сумел?” – “Да я ей сказал, смотри скорее, вот отсюда птичка вылетит. Разве ты не знал, в каком месте у них глаза?”
Джонни успел и проститься с друзьями, и добраться до дома, а ему все чудилась далекая планета из рассказа Локки Оторви-Ножки и грезились плечистые космодесантники, убивающие друг друга с полузакрытыми глазами. Считается, что чем больше дерешься и больше убиваешь, тем вернее сумеешь защитить себя, а ведь бывает вот как… Юнцы, не имевшие навыков смертельного боя, остались невредимы, а опытные профессионалы погибли. Эта самая опытность, вцементированная в мозги, убила их. Стоило отлететь сознанию, и стержень душевный согнулся и сломался. Какая же это ненадежная опора, опыт убийцы… И потом… что будет потом? Каково человеку, пришедшему в сознание и увидевшему, что в безумии своем он лишил жизни самых близких ему людей?..
Мысли, мысли не давали Джонни покоя всю ночь, и беспокойный сон его был чередою кошма shy;ров. Рано утром Джонни умылся холодной водой и пошел говорить с отцом.
