А что должно случиться с самой Иркой, чтобы ее мама вспомнила о ней там, у себя, в Германии? Да хоть узнает ли она? Когда Таньки долго нет дома, в глазах у ее мамы поселяется тревога – тихая, молчаливая и неотвязная. А когда Танька возвращается, лицо ее мамы словно вспыхивает мгновенным облегчением. Танька счастливая. И Богдан тоже. А Ирка… Девчонка зло выдохнула сквозь стиснутые зубы. Мама, я привыкла жить без тебя, я научилась, но все-таки, мама…
– Мама! – откуда-то из погруженного в кромешный мрак переулка позвал тоненький детский голосок. – Мамочка! – и в темноте горько и жалобно заплакали.
Ирка остановилась. После всего случившегося – снова детский плач? Это могло быть неспроста… Это могло быть ловушкой…
– Вот черт! – раздосадованно пробормотала себе под нос Ирка и принялась озираться.
– Ой! – задушенно выдохнули в темноте. – Брат! Она нас видит! Видит!
– Молчи! Ничего она не видит! – откликнулся едва слышный шепот. – Это она так ругается!
В темноте затаились. Ирка чувствовала, как они замерли под прикрытием густых теней – неподвижные и в то же время готовые в любую секунду броситься: то ли на нее, то ли бежать. Внимательные глаза настороженно следили за ней. Даже тот, кто плакал, сейчас затих, только дышит – глубоко и нервно.
Двое. Маленькие. Боятся.
Ирка нерешительно потопталась на месте. Правильнее всего уйти. Хватит с нее на сегодня заботы о детях – если там действительно притаились дети. Ага, уйдешь, а потом саму себя обглодаешь, как косточку, – а вдруг и впрямь беда, могла помочь и не помогла. Подойти? Какая-нибудь киношная героиня и впрямь подошла бы – и получила тяжеленьким по башке в благодарность за заботу.
Не отрывая глаз от напряженно сопящей тьмы, Ирка сделала шаг назад, еще… И скрылась за углом дома.
Какое счастье, что они с ребятами отрубили свет, что темнота вокруг – хоть глаз выколи! Вот чего сейчас не хватало, так это запоздалого прохожего, оторопело наблюдающего, как, прижимаясь к стене, здоровенная черная борзая машет крыльями на уровне второго этажа. Стараясь не скрипеть когтями по кирпичу, Хортица влетела в переулок. Кажется, здесь… Она зависла в воздухе. Темнота больше не была темной – сквозь нее отчетливо проступали скорчившиеся под окнами маленькие фигурки. Теплые куртки, перчатки, смешные вязаные шапочки с козырьками… Похоже, и правда дети. Только вот запах от них… странный… неприятно знакомый.
– Ушла! – облегченно вздохнул один, продолжая вглядываться в начало переулка, где пару секунд назад стояла Ирка.
