– Дай мне свою сумку, – сказала я Алине. – А то получается, что ребятам придется нести не только тебя, но и твои вещи. – По моему недовольному тону Алина поняла, что малость переигрывает, и, выпрямив одно колено, оперлась здоровой ногой о землю. – Борис, я могу понести и вашу сумку.
Я даже протянула к ней руку, но Борис поторопился отказаться от моей помощи, пряча сумку за спину.
Курт вел нас старыми кварталами города. Алина практически шла сама, но юношей от себя не отпускала, крепко вцепившись в их предплечья. Опираясь на их руки, ей было весьма удобно задирать голову вверх, рассматривать старинные здания и памятники, которые тут встречались на каждом шагу.
– Смотрите и любуйтесь, – велел нам Курт, остановившись перед величественным готическим собором. – Собор Нотр-Дам. Не путайте с парижским собором Нотр-Дам. Этот собор строился без малого триста лет, с конца двенадцатого века и практически до середины пятнадцатого. Его высота сто сорок два метра, до возведения Кельнского собора много веков являлся самым высоким в Европе. Построен из местного розового песчаника. На мой взгляд, только ради того, чтобы посмотреть на это чудо, уже можно ехать в Страсбург.
С Куртом трудно было не согласиться. Собор, играя на солнце десятками оттенков, производил потрясающее впечатление.
– Идемте дальше. Сейчас мы вновь выйдем к Рейну, и я покажу вам знаменитый мост Корбо. – Махнув группе рукой, как бы говоря «следуйте за мной», Курт зашагал по направлению к набережной.
– И чем он знаменит? – вдогонку спросила Таня Горохова.
– Его еще называют мостом Мучеников, – на ходу ответил ей Курт. – В Средние века приговоренных к смерти сажали в железную клетку и с моста опускали в воду.
– Топили? – спросил кто-то из группы.
– Топили, – кивнул Курт. – Сметная казнь была такая.
– За что?
– А за все! За колдовство, за убийство, воровство. А вот и сам мост! Идемте, не бойтесь. Последнего преступника утопили, наверное, лет триста назад.
Курт вывел нас на середину моста. Все как один подошли к ограждению и посмотрели вниз, туда, где бурлила темная вода. Я живо представила себе и клетку, и бедного мученика, которому предстояло очень скоро проститься с жизнью.
«Какое бы ни было преступление, но не слишком ли жестокое наказание быть заживо утопленным?»
Похоже, Борис подумал о том же, о чем и я. Он передернул плечами и едва слышно сказал:
– Что за дикие нравы.
Его услышал Курт.
– Средневековье. Что вы хотите? Могли утопить и так просто, по недоразумению или по наговору. Ладно, идемте дальше от этого мрачного места.
