Без четверти три напряжение достигло кульминации, потянулись нестерпимо долгие секунды.
В три часа служащие банка заявили, что пора закрывать, и сосредоточенным в зале полицейским силам во главе с Гюнвальдом Ларссоном оставалось лишь покориться.
Тяжкое чувство опустошенности овладело всеми, только Бульдозер Ульссон сказал:
— Господа, это временная неудача. А может быть, никакой неудачи и нет. Просто Рус проведал, что мы что-то проведали, и решил взять нас измором. Он пошлет Мальмстрёма и Мурена на дело в следующую пятницу, через неделю. Фактически потеря темпа у него, а не у нас.
Первые тревожные сигналы поступили в половине четвертого. Причем настолько тревожные, что спецгруппа тотчас отступила в штаб на Кунгсхольмсгатан, чтобы оттуда следить за ходом событий: телексы безостановочно отстукивали новые сообщения.
Мало-помалу картина прояснялась.
— Кажется, слово «Милан» означало не то, что ты думал, — сухо сказал Колльберг.
— Не то, — согласился Бульдозер. — Мальме... Это ж надо!
Удивительное дело: он уже целый час не метался, а тихо сидел на месте.
— Кто бы мог знать, что и в Мальме есть такая же улица, — проворчал Гюнвальд Ларссон.
— И что почти все новые отделения банков строят по одному чертежу, — добавил Колльберг.
— Мы должны были знать это, господа! — воскликнул Бульдозер. — Рус знал. Зато теперь мы будем начеку. Совсем забыли про рационализацию. Одинаково строить дешевле. Рус привязал нас к Стокгольму. Но в другой раз он нас не проведет. Главное, не падать духом.
Бульдозер встал; он явно уже воспрянул духом.
— А где сейчас Вернер Рус?
— В Истанбуле, — ответил Гюнвальд Ларссон. — Отдыхает там, у него несколько свободных дней.
— Вот как, — произнес Колльберг. — Хотел бы я знать, где отдыхают Мальмстрём и Мурен?
— Это не имеет никакого значения. — Бульдозер все больше воодушевлялся. — Легко добыто — легко прожито. Скоро они опять будут здесь. И уж тогда на нашей улице будет праздник.
— Как же, — буркнул Колльберг.
Итак, туман развеялся окончательно. И день был на исходе.
Мальмстрём успел уже обосноваться в гостиничном номере в Женеве, который заказал еще три недели назад.
Мурен находился в Цюрихе, но собирался завтра же двигаться дальше, в Южную Америку.
В сарае, где они пересаживались в другие машины, им удалось перекинуться лишь несколькими словами.
— Ты уж смотри не выбрасывай заработанные тяжким трудом гроши на трусы и недостойных женщин, — наставительно произнес Мурен.
