— Я.
Земля ушла из-под ног Мэй. В сердце когтистой лапой впилась боль. Если б она знала, как ему помочь!
Мэй не знала, какая неведомая сила бросила ее вперед и заставила выкрикнуть:
— Прошу вас, не надо! Отпустите этого человека! Это… мой муж!
К ней обратились десятки удивленных взглядов. Кто-то спросил:
— А ты не врешь? Где вы живете?
— Неподалеку, на улице Синлун-дзе.
— Эй, ты, — обратился к Киану один из повстанцев, — это правда твоя жена?
Он посмотрел на девушку. У нее было лицо маньчжурской красавицы: безупречно овальное, светлое и чистое, как первая луна. Губы нежно-розовые, будто, цветки дерева хурмы, брови словно нарисованы тончайшей кистью. Взгляд девушки вовсе не был застенчивым и скромным. Ее напоминавшие капли светящейся смолы глаза смотрели смело и дерзко. Они не умоляли и не манили, они властно звали к себе, приказывая жить.
Киану стало больно от того, что на свете есть девушки, похожие на диковинные цветы или яркие звезды, а ему так и не довелось познать любовь ни одной из них.
Почему незнакомка назвала его своим мужем? Обозналась? Или ни, с того ни с сего решила спасти незнакомого человека? Кто она, сумасшедшая или богиня, явившаяся на землю в облике простой смертной?
Он был готов ей подыграть, хотя ему не верилось, что это изменит ее судьбу. Кроме того, его по-прежнему жег стыд.
Хотя никто не признал в нем княжеского сына, Киан не желал вступать в сделку с совестью, ее не обменивают и не продают — так всегда говорил его отец:
— Да, — сказал он, — это моя жена. Я рад, что повидался с ней. Но я не трус, и я готов умереть.
Девушка прижала руки к груди и в отчаянии замотала головой. Один из китайцев хитро прищурился.
— Мы отпустим твоего мужа, если принесешь пятьсот лянов и не позднее, чем через четверть часа!
Незнакомка была бедно одета: простое синее платье, соломенные сандалии, подвязанные тесемками черные шаровары. Едва ли у нее могли найтись такие деньги! Однако она сказала:
— Хорошо. Только, не убивайте его.
— Не убьем. А если убьем, то последним. Он хотел умереть прежде всех, а мы поступим с ним по-другому. Пусть полюбуется на кровь своих товарищей!
Мэй никогда не думала, что способна так быстро бегать, она вообще никогда не видела бегущих женщин. Дома сливались в серую ленту, в ушах свистел ветер. Все ее чувства необычайно обострились, сердце бешено стучало, в висках пульсировала кровь.
Хвала матери, не бинтовавшей ей ступни: на крохотных уродливых ножках она никогда не смогла бы покрыть такое расстояние за четверть часа!
