Вольт не раз слышал печальные рассказы Бехбеева о службе в заповедниках, как раньше они медленно умирали и как двадцать лет назад, когда Вольт был еще мальчишкой, их спасли, засадив человечество в огромную тюрьму. Смешно и обидно: тюрьмой была вся Вселенная, кроме того единственного места, где люди могут и хотят жить. Все это Вольт знал, но сейчас он обратил внимание совсем на другое.
— Иван Стоянович, — спросил он, — я не совсем понял; выходит, туда пытаются пробраться на гравилетах и без детей?
— А ты как думал? — Бехбеев выпрямился. — Мерзавцев на свете еще сколько угодно. Да и нормальным людям тяжело. Особенно когда объявили проекты быстрого освоения: у всех было ощущение, что скоро конец бедам и можно не скопидомничать. Тогда гравилеты косяками в зоны шли, а мы их силовыми полями невежливо останавливали. Страшно вспомнить. Я теперь этих новинок в освоении просто боюсь. Взбунтоваться сапиенсы могут, а четвероногим расплачиваться. Вы уж осторожней открывайте, чтобы зря не обнадеживать и не разочаровывать.
— Обязательно, — ответил Вольт и, извинившись, пошел, все ускоряя шаг, потому что дверь его квартиры открылась, и на порог вышла Рита.
— Вольтик, расскажи мне сказку. Все равно какую, только грустную. Ты рассказывай, а я буду слушать тихонько, как мышка. Только если совсем печально станет, я тебе в подмышку ткнусь и немножко поплачу. Ты ведь не рассердишься?
— Что ты? — сказал Вольт. — Слушай. Далеко-далеко, в укромном уголке мироздания, вокруг желтого солнышка бегает маленькая планетка. Я, конечно, неправ, она не маленькая, для себя она очень даже ничего. У нее есть голубое небо и трава, зеленее которой не найти, есть море, ветер, птицы, чтобы летать, и звери, чтобы бегать. Большие белые, очень гордые птицы и смешные пушистые звери. Там можно бегать босиком и пить воздух, не боясь, что он кончится…
— Вольтик, какой ты у меня смешной! Разве эта сказка грустная?
— Да, Рита, это очень грустная сказка.
Об этом так много говорили и писали, этого так долго ждали, что в конце концов перестали ждать. Но время шло, корабли строились, и вот их стало больше, чем требовалось для проектов освоения и дальнего поиска. Вышло решение об открытии космического туризма.
Мало кто знал, какие битвы отгремели, прежде чем Мировой Совет утвердил это решение. Сергей Юхнов отчаянно сражался за идею сплошного поиска. Однако космический туризм победил, надо было дать хоть какую-то отдушину миллиардам замкнутых в мегаполисах людей. Конечно, полторы тысячи старых, переоборудованных для автоматического полета кораблей не могли удовлетворить всех, но все-таки это было кое-что. Любой взрослый человек, прошедший трехмесячные курсы, имел право получить звездолет, выбрать систему в радиусе одного перехода и отправиться туда одному или взяв трех-четырех друзей. Программа полета рассчитывалась на Земле, корабль сам отвозил экипаж к выбранной звезде и через пять дней привозил обратно.
