Король Зигмунд Август основал польский военный флот. В 1572 году здесь был спущен на воду первый многопушечный галеон, а полвека спустя польские корабли два раза подряд разбили в морском бою шведов. По числу судов город уступал только Голландии.
Среди торговых людей был один, непохожий на других, мечтательный, не шибко преуспевающий в делах. Ходили слухи, что Фаренгейт — такова была фамилия купца — занимается алхимией, пытается получить золото. Тот самый Фаренгейт? Да, создатель термометра со шкалой в сто восемьдесят делений, который и теперь еще в ходу в Англии и в Америке.
Знаменит и другой гданьчанин — художник Антон Меллер. На картине, висящей на стене Ратуши, он изобразил Страшный суд: черти с такой жестокостью волокут грешников в ад, что у гданьчан мороз пробегал по коже. Картина эта вызвала скандал — среди грешников почтенные горожане увидели... дочь бургомистра. Художник просил ее руки, был отвергнут, как человек незнатный и небогатый, и решил отомстить.
Были в Гданьске деньги, были и мастера для того, чтобы поднять к небу костел св. Марии. Под его гигантскими сводами высотой в двадцать восемь метров собирались по двадцать пять тысяч человек.
По старому Гданьску ходишь, как по музейным залам. Ворота выводят с Длугого Тарга на набережную реки Мотлавы, где высится средневековый портовый кран — «Журавль», грузивший корабли Ганзы. Прошлое не покидает вас и в пригороде Олива; толпы туристов устремляются сюда, чтобы послушать и посмотреть удивительный органный концерт. Да и посмотреть... Позолоченные фигуры, украшающие орган, двигаются в такт музыке. Ангелы оживают, дуют в трубы, позвякивают колокольцами.
История предстает в Гданьске так осязаемо, так многообразно и так охватывает вас со всех сторон, что целиком погружаешься в прошлое. И вдруг я внезапно вырвался из него. Точнее, меня втолкнули обратно в наше время — и самым неожиданным образом.
Впрочем, я не сразу попал в сегодня, а как бы балансировал некоторое время на грани времен.
Как это случилось, я сейчас расскажу. Я стоял возле Нептуна, против «Золотого дома», сверкающего лепным убором. Из дома выходил человек, я спросил его, в каком веке построено здание.
— В нашем, — сказал он.
Может, я ослышался? Нет, он улыбнулся и объяснил мне:
— Центр города был знишчоный... Уничтоженный, да? Война! Пан розумиет? Все новое тут.
— Как? Весь Длуги Тарг?
— Не тылько... Не тылько Длуги Тарг. Весь центр города.
