Вымазанные золой и пеплом, руки и ноги в ссадинах, одежда темная от пота, Боб и я, хватая ртом воздух, глядели друг на друга. Говорить мы не могли.
— Эх, она ушла, маса, — заметил Огастин, у которого явно была склонность подчеркивать очевидные вещи.
— Эта змея очень сильная, — уныло заключил «Гаргантюа».
— Нет такого человека, чтобы удержал эту змею, — сказал Огастин, пытаясь нас утешить.
Я молча угостил всех сигаретами, и мы закурили, сидя на корточках на золе.
— Ладно, — в конце концов философски произнес я, — мы сделали все, что могли. Авось, в следующий раз больше повезет.
Но Боб не мог успокоиться. Питон, о котором он так мечтал, был уже в его руках и вдруг ушел — разве можно с этим смириться! Мы укладывали сети и веревки, а он все бродил вокруг нас, что-то яростно бормоча себе под нос.
Перевел с английского Л. Жданов
Долгая память «Dlugi targ», Семь футов воды под киль!
Долгая память «Dlugi targ»
Мы в центре старого Гданьска, где люди в пиджаках и галстуках выглядят чужими. Куда естественнее было бы встретить тут воина с арбалетом, в ботфортах и шляпе с пером, купца, одетого в бархат... «Dlugi Targ» — Долгий рынок, улица-площадь, каких много в старых городах Европы. Там, вдали, в тупике узких стрельчатых фасадов, — Ратуша богатого торгового ганзейского Гданьска, воздвигнутая в шестнадцатом столетии. На верхнем ярусе ее, тоненьком, выточенном с истинно польским изяществом, блещет золочеными латами рыцарь.
Ратуша верховодит; она старшая в этом собрании домов-ветеранов. На башне — солнечные часы: тень железного стержня, двигаясь по циферблату, безмолвно отсчитывает время. Тринадцать колоколов Ратуши готовы многоголосо сообщить всему Гданьску, который час.
Длуги Тарг замыкают ворота. Это пышные, надменные ворота — их можно принять за дворец. Даже королей эти ворота пропускали снисходительно, оказывая им честь.
«Дорога королей» — таково неофициальное название улицы-площади. Короли въезжали сюда, нередко склонив голову перед богатством и силой денежных вельмож, просили у Гданьска займов, помощи вооруженными людьми.
Длительного мира побережье не знало. Немецкие рыцари-крестоносцы воздвигали свои твердыни совсем близко от Гданьска, опустошали селения, нередко овладевали городом.
На «Дороге королей» легко представить себе гданьских воинов, возвращающихся с победой после Грюнвальдской битвы 1410 года, клики толпы, звон пивных кружек, вторящий колоколам Ратуши. В объединенном польско-литовско-русском войске, одолевшем тогда крестоносцев, гданьчане отличились и стойкостью и мужеством.
