Но можно ли говорить о сознательной восприимчивости дельфина к нашему языку? Физиолог Джон Лилли, работавший со многими животными, в том числе и с человекообразными обезьянами, утверждает, что ему удается обучать дельфинов английскому языку и что некоторые его «воспитанники» научились произносить отдельные английские фразы. Однако ни у самого Лилли, ни в других источниках не приводится доказательств, что эти фразы произносятся дельфинами сколько-нибудь сознательно. И пока нельзя быть уверенным, что это не прямое звукоподражание, как, например, попугая, скворца, сороки, грача.
Поэтому ко всем сообщениям о «человеческом языке» дельфинов надо относиться с большой осторожностью, так как зачастую это просто погоня за сенсацией, желание как можно скорее заявить, что наконец-то сознательный контакт человека с дельфином установлен. А эта проблема, с моей точки зрения, действительно наиболее интересная из всех проблем, «поставленных дельфинами». Я много лет работаю с этими животными как на юге, так и на севере нашей страны и неоднократно убеждался в понятливости дельфинов, в быстроте их реакции, которая зачастую опережает нашу, в крайнем их дружелюбии по отношению к людям и в каком-то стремлении дельфина понять человека.
Сейчас в США, например, разрабатывается система штурманского обучения дельфинов с-целью приучить их плыть в определенный заданный им район моря. Ведутся исследования по использованию дельфинов в работах по океанографии. Одним из примеров такого использования может служить дельфин Таффи, который так многосторонне использовался при глубоководных работах станции «Силэб-II». О легкости налаживания «рабочих» контактов говорят также данные, полученные нашей лабораторией. И мне кажется, что сейчас даже трудно предвидеть все те перспективы, которые откроются перед наукой, когда сознательные контакты между человеком и дельфином станут реальностью.
Джеральд Даррелл. Строптивый питон
Это хроника нашего шестимесячного путешествия в горные саванны Камеруна в Западной Африке. Нас привела туда не совсем обычная причина: дело в том, что мы задумали устроить свой собственный зоопарк.
После войны я снарядил несколько экспедиций за дикими животными в разные концы света. И каждый раз, когда дружба с привезенными зверями только-только начинала приносить плоды, когда открывалась бесподобная возможность изучать повадки и нрав животного, приходилось расставаться.
Я видел только один выход: завести свой собственный зоопарк. Конечно, он будет открыт для посетителей; я представлял его себе как своего рода самоокупающуюся лабораторию, где можно держать и наблюдать добытых мной животных.
