(Дитя Небес), а в бой крестьян вели его отец и еще пять-шесть ронинов, неплохих организаторов и военачальников. Восстание было достаточно хорошо подготовлено – его организацией занимались старосты деревень, хотя основную массу восставших составляли все же крестьяне-бедняки. Все это подтверждает гипотезу о непомерно жестокой и неразумной эксплуатации этого региона сёгунским правительством, в результате чего стала возможной такая солидарность различных социальных групп крестьянства юга Кюсю.
В декабре 1637 года восстание в селах Симабара и островов Амакуса началось, причем во многом преждевременно – планы заговорщиков выдал предатель. Власти арестовали всю родню Сиро Амакуса, кроме его самого и его отца (впоследствии сёгунская администрация безуспешно пыталась шантажировать этим лидеров восстания, а после его подавления все родные и близкие Сиро были казнены). Сложно сказать, насколько серьезными могли быть надежды восставших на помощь иноземцев, – скорее всего, тут мы имеем дело с пропагандой властей. Повторяем – ни один падре или какой-либо другой «южный варвар» участия в восстании в Симабара не принимал.
Число восставших в декабре 1637 года крестьян составило около половины населения Симабара – примерно 40 тысяч человек. После некоторого первоначального успеха, когда ведомые ронинами крестьяне сумели расправиться с ненавистными управляющими поместий и даже разбить несколько самурайских отрядов, они создали свою военную организацию с главнокомандующим Амакуса Сиро, начальником штаба, капитанами и т. д. Не сумев взять Симабара и Нагасаки и понимая, что присоединения горожан к восстанию ждать не доводится, повстанцы покинули острова Амакуса и укрепились в старом заброшенном замке Хара на юге полуострова Симабара. Сюда собрались, по разным данным, от 20 до 50 тысяч человек, из них до 12 тысяч мужчин, способных носить оружие. Среди них было совсем немного самураев-ронинов – по подсчетам А. Морриса, до 200. Скорее всего, это были бывшие самураи князей-христиан, погибших в боях с сёгунатом в предшествующие годы, сторонники Кониси, Хидэёри и т. д.
Повстанцы явно декларировали христианский характер восстания – в конце концов, они впервые за долгое время могли открыто и гордо исповедовать избранную ими религию. Заново укрепленный замок Хара был весь увешан крестами, распятиями, образами святых и белыми знаменами с христианской символикой. Фактически крест стал опознавательным знаком повстанцев – все лодки, перевозившие припасы и самих восставших, имели маленькое распятие, прикрепленное к рулю.
