Разрешите мне несколько отклониться от темы и объясниться. Чувства не базируются на разуме. Мы улыбаемся или печалимся, встречаясь с проявлением ревности в другом человеке. Мы улыбаемся или огорчаемся, видя бессмысленность этого чувства. И мы точно так же улыбаемся над кривляниями влюбленного. Его нелепости и глупые ужимки вызывают в нас философскую смешливость. Мы говорим, что «он помешан, как мартовский заяц» (думали ли вы, Дэн, о том, отчего мартовский заяц считается помешанным?). Эта поговорка многозначительна. Как бы там ни было, любовь, с вашего молчаливого согласия, не рассуждает. Фактически в жизни животных нельзя найти разумного оправдания любовным действиям особи. Каждое любовное действие представляет собой риск для жизни особи; это нам известно, и поэтому следует переработать эти безумные обманные действия, которые, губя жизнь особи, ведут к бессмертию рода.
Итак, я думаю, что не может быть спора об отсутствии разумного основания у эмоции любви. Старинная французская поговорка гласит: «Первый вздох любви — прощай, разум». С другой стороны, индивидуум, не пораженный еще любовью или оправившийся от нее, строит свою жизнь, руководствуясь разумом. Все его действия разумно обоснованы, пока не вмешается какой-либо эмоциональный фактор. Олень, дерущийся с соперником из-за самки, поступает в высшей степени неразумно, но тот же олень, бросаясь в воду с целью скрыть свой след от собаки, выполняет акт высокоразумный. То же происходит и с людьми. Мы строим свою жизнь на началах разума — насколько это нам доступно. Мы не устраиваем кладовой в гостиной и не чиним велосипедов в спальне. Мы стараемся жить, не превышая своих доходов, и долго раздумываем над помещением своих сбережений. От повара мы требуем хороших рекомендаций и, отправляясь за границу, берем и для себя рекомендательные письма. Мы не обращаем внимания на вспыльчивость друга, неудачно участвовавшего в гребном состязании, и прощаем резкий ответ человеку, просидевшему три ночи подряд у постели больного. Все это мы делаем оттого, что наши поступки базируются на разуме.
Но вот появляется влюбленный, обманутый природой, ослепленный страстью, безумно стремящийся к любимой. Он так же слеп к ее крупным недостаткам, как и к мелким порокам. Он не спрашивает о ее склонностях и характере и не думает о том, как они оба уживутся в дальнейшей жизни. Он ни о чем не спрашивает, ему ничего не надо, кроме обладания. И вот парадокс: природа влечет его к заключению временной связи, которая по правилам и требованию общества должна продолжаться всю жизнь. Этому нельзя не придавать большого значения, Дэн, ибо в этом-то и заключается разгадка всех затруднений.
