— Причина вполне ясна,— ответил Блад.— Корабельные команды переправляются на берег.
— И я так думаю,— сказал Волверстон.— Но скажи, какой в этом смысл? Когда смысла нет, то непременно жди зла. Было б нелишне ночью поставить людей к пушкам.
Капитан Блад нахмурился, это означало, что помощник пробудил в нем подозрения.
— Да, это чертовски странно. И все же... Говоря по правде, не верится, что дон Иларио может пойти на обман.
— Я думаю не о доне Иларио, а о мстительном, злобном доне Клементе. Слово такого человека не стоит и плевка. Да и Риконете одного с ним поля ягода, и не исключено...
— Власть там сейчас в руках дона Иларио.
— Возможно. Но у него сломана нога, и эти двое вполне могут не подчиниться, зная, что король Филипп их простит.
— Но если они замышляют зло, к чему высаживать команды на берег?
— Я надеялся, что ты догадаешься, Питер.
— Раз не могу догадаться, нужно отправиться туда и выяснить.
Мимо как раз проходила баржа с фруктами. Капитан Блад перегнулся через поручень.
— Эй, ты! — крикнул он владельцу.— Вези ямс ко мне на борт.
Он повернулся, жестом подозвал со шкафута нескольких матросов и, пока торговец с корзиной ямса на голове взбирался по трапу, отдал несколько кратких приказаний. Торговца пригласили в капитанскую каюту на корме, куда он, ничего не подозревая, и пошел. В тот день его никто больше не видел. Помощник-метис, оставленный на барже, был точно так же приглашен на борт и вскоре присоединился к своему начальнику, находящемуся в заточении. Потом грязный, босоногий, загорелый человек в засаленной рубашке, просторных ситцевых штанах, с волосами, перехваченными повязкой, неотличимый от портового торговца, спустился в баржу и, провожаемый тревожными взглядами с фальшборта пиратского фрегата, поплыл к испанским кораблям.
Торговец подошел к борту адмиральского галиона и стал тщетно предлагать свой товар. Полная тишина среди этих деревянных стен была зловещей. Вскоре торговец приставил к борту трап. Часовой в шлеме поглядел на него, послал к черту вместе с фруктами и неосторожно добавил, что на борту нет никого и что только дурак может этого не понять.
Выкрикивая в ответ ругательства, торговец поплыл к молу, вылез из баржи и пошел освежиться в прибрежную таверну, битком набитую испанцами с кораблей. Взяв кружку вина, он заговорил с группой матросов, жаловался на пиратов и злобно осуждал адмирала за то, что тот терпит их на острове у входа в бухту вместо того, чтоб уничтожить.
