В воде началось какое-то возмущение, миниатюрные буруны стали биться о гранитные стены русла реки. Однако я все еще не чувствовал угрозы и принимал все происходящее за обычную игру великих сил водной стихии. Когда я направил нос лодки на выход из этой уходящей на север долины, словно невидимая волна прошлась вдоль правого борта, и меня чуть было не вышвырнуло из лодки.
И вот, без всякого предупреждения, неожиданно выросли из воды волны, совсем непохожие на что-либо виденное мной ранее (если не считать большие пороги),— река словно вскипела до самого дна. Я облился холодным потом, вообще всегда испытываю страх перед бурлящей водой, и изо всех сил стал править к ближайшему берегу. К несчастью, это был крутой, подмываемый берег, указывающий на ту сторону реки, где проходит быстрое течение. Противоположный берег, наоборот, обычно низкий и окаймлен плавными песчаными бичевниками, потому что там всегда спокойно. Там же, где река течет прямо, крутые — подмываемые и низкие берега могут чередоваться по обе стороны, в зависимости от конфигурации русла.
Облака пыли пришли с берега, и я не смог избежать вихря на самой середине реки. Было такое ощущение, словно в лицо мне пыхнул жаром дракон. Когда я сблизился с берегом, рядом рухнула в реку сосна. Затем другая, а вместе с ними обвалился значительный участок берега. Рев мотора заглушал все остальные звуки, и разрушительные силы, которые вгрызались в берега, работали словно молча. Это лишь усиливало зловещую, разворачивающуюся словно в замедленной съемке картину разгула стихии — именно так представлялось мне происходящее. Тогда я так и не смог понять, что же все-таки делается. Я исходил на лодках тысячи километров вверх и вниз по течению самых необузданных рек в Северной Америке, но никогда не видел ничего подобного. Кроме того, мое изначальное впечатление о Юконе, долго вынашиваемое в мозгу, было как о реке медлительной, такой же «ручной», как Темза.
Затем я увидел, что лес, от поросли внизу до самых макушек гигантских сосен, согнулся в три погибели, и там происходило какое-то дикое движение. Ветер дул со страшной силой, хотя в своем костюме с капюшоном я не чувствовал практически ничего.
Какое-то мгновение я медлил, не принимая решения. Волны на середине реки — ширина ее была метров 500 — 600 в этом месте — выглядели достаточно дружелюбно, к тому же, если бы я стал прижиматься к берегу, в любую минуту моя лодка могла угодить под крону упавшей сосны. О высадке на берег не могло быть и речи. Развернуться, а затем пуститься вниз по течению тоже было нельзя. Лодка вздымалась и падала, словно живое существо, она была словно игрушкой в пасти гигантского мастифа, иногда ее старалось затащить под высокий берег мощное, невидимое мне течение.
