Судно, раскачиваясь с борта на борт, купалось чуть ли не с головой в темно-серых волнах. Рождественская елка, привязанная к мачте, была сорвана мощным порывом ветра. Среди хаоса на камбузе маленькая Джилл и массивный Дейв Хикс изо всех сил старались приготовить рождественское угощение для страждущей команды, в то время как стены зеленоватой воды курчавились пеной над глубоко погрузившимся в море носом судна, а затем погребали полубак под массой воды, сотрясая могучим ударом все судно.
Круглые сутки мы держали на вахте пятерых — впередсмотрящими на мостике или у радара,— они высматривали плавающие льдины, полупогруженные айсберги, подобные тем, что угробили «Титаник», а остальные члены экипажа в это время спали или просто бродили по помещениям судна. Примерно четырнадцать человек обычно собирались к обеду, устраиваясь поуютней вокруг крошечного стола в салоне. Теперь же, на Рождество, мы, казалось, все могли лопнуть по швам: двадцать четыре человека собрались одновременно в крохотном салоне, где гитарист и мастер-исполнитель Мик Харт руководил пиршеством. Стюард Дейв Хикс подал «ирландский кофе» и сладкие пирожки. Мандарины, орехи и прочие яства время от времени перелетали со стола на стол. Подпрыгивали в своих гнездах тарелки и чашки. Короткие спичи прерывались кошачьими воплями и взрывами смеха. Бози пребывал на небесах — он непрерывно лаял, подчищая дареные куски индейки.
В центральной части судна, неподалеку от каюты капитана, Антон повесил латунный инклинометр (Географический прибор для определения направления бурения скважины, — Прим. ред.), тот самый, что принадлежал капитану Скотту на борту «Дискавери» — единственная наша реликвия, доставшаяся нам от прежних южных путешествий.
Сайрус стоял на руле в тот день, когда огромный вал повалил «Бенджи Би» под углом 47 градусов сначала на один, а потом на другой борт. Рождественские дары рассыпались по палубе. Бози протащило на боку добрых шесть ярдов, а адмирал чуть было не проглотил свою трубку. Все хором воскликнули с укоризной: «Сайрус!» — и еще целых три дня, всякий раз, когда «Бенджи Би» встречался с волной крупнее обычного или кто-нибудь проливал кофе при сильном крене или толчке, всплывало имя Сайруса, неважно, был ли бедняга действительно на руле или мирно храпел в своей норе.
Мне казалось, что судно не выдержит такого обращения и рано или поздно развалится на части. Выдержит ли его тридцатилетний корпус неимоверную тяжесть нашего груза и немилосердное избиение волнами? Будучи плохим моряком, я порой, не признаваясь в этом самому себе, искал утешения в общении с истинным морским волком Антоном.
