Они переходят на галоп.
Я отстаю. Моя рука соскальзывает с руки Лью.
— Обещай мне, Саба, — просит Лью.
Я продолжала бежать за ними.
— Я найду тебя! — кричу я.
Они растворились в красной дымке.
— Лью! — кричу я. — Лью! Вернись!
Мои ноги подогнулись подо мной. Я упала на калени.
Эмми выбегает из убежища. Она останавливаетца. Смотрит на мир погруженый в красный туман. На Поверенного Джона, на его шляпу, лежащую рядом. Потом он видит Па.
— Па! — кричит она и бежит к нему.
Я не магла говорить. Не магла дышать.
Лью пропал.
Исчез.
Мое золотое серце исчезло.
Я упала на колени в пыль.
Слезы катились по моим щекам.
И сильный красный дождь обрушился на землю.
* * *
Мне словно нож всадили в живот.
Он петляет во мне, вспарывает моё нутро. С каждым ударом сердца, он скользит немного дальше. Я никогда не чувствовала такой боли в своей жизни. Я обняла себя. Мой рот открылся в безвучном крике.
Я долго так сижу.
Дождь всё не унимаетца. Вокруг меня, он превращает растрескивавшуюся землю в море чавкающей грязи.
— Смотри, Па, это дождь. Слишком поздно.
Неро хлопает крыльями и усаживаетца мне на плечо. Дергает меня за волосы.
Я выпрямляюсь. Двигаюсь медлено. Я как будто онемела. Я ничего не чувствую.
Вставай. Тебе надо подумать, что делать.
Моя рука. Я смотрю на неё. Как будто она и не моя вовсе. Принадлежит кому-то другому. Выстрел оцарапал кожу, порез длиный. Должно быть болезненый.
Я стою. Заставляю свои ноги двигатца. Левой. Правой. Как тяжело. Я бреду, передвигая ноги по грязи к убежищу. Неро отлетает, чтобы спрятатца под навесом.
Рука. Сначала надо разобратца с рукой. Промыть.
Я промываю рану водой. Прикладываю к ране иван-чай и заматываю тряпицей.
Па мертв. Ты должна сжечь его. Освободить его дух, чтобы он мог вернутца к звездам, откуда прибыл.
Я смотрю в дровяной склад. Не хватит, чтобы построить правильный костер. Но я должна сжечь его.
Думай. Думай.
Я нахожу нашу маленькую тележку и качу её к озеру. Проталкиваюсь через грязь, пока наконец не добираюсь до Эмми, стоящей рядом с Па.
У неё босые ноги. Она вымокла до нитки. Её собранные волосы напоминают мокрый крысиный хвостик. Они разметались по ее лицу и шее.
Она не пошевелилась. Не взглянула на меня. Она уставилась в никуда.
Я сгребла её в обе руки и как следует встряхнула.
— Па мертв, — говорю я. — Мы должны его перенести.
Она наклоняется и её рвет в грязь. Я жду, пока она не закончит. Она смотрит на меня искоса, вытирая дрожащей рукой рот. Она плачет.
— Все нормально? — спрашиваю я.
