А ведь находка Рапозо не была единственной. В 1913 году британский консул в Рио был отведен индейцем в такой же город, затерянный в лесах.
Посреди городской площади на высоком пьедестале из черного камня они увидели обломки статуи, похожей на ту, которая потрясла Рапозо и его спутников. По несчастью, ураган буквально унес вьючных животных, консулу и его людям пришлось немедленно вернуться.
Жаль, что даже в странах, к которым романтическая история, рассказанная мной, больше всего относится, осведомленность о своем крае приблизительна. Между тем и местные бразильские и зарубежные высокоэрудированные ученые сходятся на мнении, что, лишь признав существование древней, забытой цивилизации, можно найти ключ к разгадке тайны разрушенных и затерянных городов, замечательной посуды, скульптур и надписей отдаленных веков.
Один весьма образованный бразилец писал: «Изучение континента убедило меня в том, что Бразилия представляет собой страну, где сейчас можно искать и находить следы древнейшей цивилизации коренных жителей Южной Америки. И мне отнюдь не кажется удивительным, что в малоисследованных лесах ее найдутся руины древних городов».
Я уверен, что поиски эти, несомненно, представляют интерес для всего мира, ибо что может быть увлекательнее, чем проникновение в тайны прошлого, бросающие свет на историю всемирной цивилизации.
Рисунки М. Митурича
Сокращенный перевод С.С. Серпинского
У меня сохранилось смутное, но приятное воспоминание о Лалу. Помню странного вида лодку, гудение раковины над тихой бухтой, оживленный шум, доносящийся с пристани и ближних ферм. Этот непередаваемый, полный таинственности звук чудится мне до сих пор. Он как бы поднимается над дымкой прошедших лет и обладает чудесной силой вызывать уже ставшее привычным щемящее чувство тоски по родине. Я родился на острове и поэтому, может быть, пристрастно отношусь к старым жителям архипелага, чьи представления в наше время не выдерживают натиска жалкой действительности, враждебной всякой фантазии, всякому порыву воображения.
Горько становится, когда видишь, что островитяне потеряли свойственную им способность испытывать восторг перед близостью тайны, что родники легенды и фантазии иссякли, высушенные трагедией, которую ежедневно переживают жители островов.
История немого Лалу глубоко волнует меня. Без преувеличения можно сказать, что он обладал необыкновенным духовным развитием. Неустанные скитания по спокойным водам бухты и прибрежным кустарникам, полным неясного таинственного шума, дали Лалу неожиданные и глубокие познания. В конце концов у него сложилась как бы вторая натура, таинственная сила которой была недоступна пониманию островитян и — чего греха таить — не вызывала их симпатий.
