Мы, конечно не столь образно, поблагодарили старика за эти теплые слова. Затем последовала чаепитие — процедура, с которой во Вьетнаме начинается любое дело, будь то заседание в министерстве, посещение храма или просто дружеский визит. Все выпили по чашке терпкого зеленого напитка — отвара листьев дикого чайного дерева. После этого, разделившись на две группы, приступили к работе.
До сих пор о ксакау, пожалуй, ничего, кроме названия, не было известно. И нам в течение нескольких дней предстояло посетить их деревни и выяснить очень многое: к какой семье народов относятся они по языку, записать легенды, изучить свадебные и похоронные обряды, зарисовать, обмерить и сфотографировать одежду, утварь, жилища. Ксакау, живущие в самых высоких горах Вьетнама, мало встречались с собственно вьетнамцами, населяющими приморские низменности. Почти никто из ксакау не знает вьетнамского языка. Многие, правда, могут объясняться на языке таи — самой крупной из народностей, живущих в здешних горах. Поэтому мы не могли обойтись одним переводчиком. Сначала с вьетнамского вопрос переводился на таи, а с таи — на язык ксакау. Такой же путь проходил и ответ. Когда же дело касалось тонкостей различных обрядов, разговор часто становился похож на игру в «испорченный телефон» — спрашиваешь об одном, а отвечают совсем про другое. Приходится уточнять, повторять и все-таки добиваться взаимопонимания. На это уходит так много времени, а его у нас в обрез!
В работе возникают и трудности другого рода. Один из нас фотографировал утварь, другой чертил внутренний план дома. И тут оказалось, что нельзя фотографировать очаг и котел для варки риса. Этот медный котел, на который ставится бамбуковый цилиндр с решетчатым дном, чтобы рис варился на пару, стоит на очаге в задней комнате. Он виден сквозь бамбуковую перегородку, но вынести котел нельзя — дух очага обидится. В этом котле нельзя варить ничего, кроме риса. Чай и овощи готовят на другом очаге — у входа в дом. О том, чтобы зайти за перегородку, не может быть и речи — туда имеют доступ только члены семьи.
Мы прерываем обмер жилища, чтобы записать запреты подробнее. Их оказывается много: мясо можно жарить на одной стороне очага, а овощи только на другой; в эту дверь могут пройти все, а в ту — только мужчины, и только из этой семьи. Но когда в доме траур, все запреты отменяются. Приходится долго выяснять эти детали, а расположение комнат, в которых обитают такие капризные и обидчивые духи, наносим на план со слов хозяина.
