Он долго наблюдал за рыбой, следуя за шумливой стаей вверх и вниз по течению. Наконец попросил, чтобы ему дали кусай мяса из наших запасов. Разрезав мясо, «резиновый человек» бросил кусочки в середину стаи. Однако форели, известные своей прожорливостью, лишь остановились на мгновение, но еду не тронули. Спелеолог выпрямился:
— Надо быстро собираться. Через два часа, самое большее, будет буря с проливным дождем.
Мы дружно запротестовали. Художник, которому так хотелось порыбачить, чуть не оплакивал наш уход и все убеждал фотографа остаться, даже если бы небо раскололось.
Солнце палило все немилосерднее, но небо было ясное, и доводы спелеолога казались нам неосновательными. Однако он продолжал настаивать:
— Поверьте мне, этот признак никогда не обманывает горных жителей. Когда форель начинает метаться в воде, — если, конечно, она не занята любовными утехами, — значит будет гроза. Теперь начало сентября, для свадебных танцев еще рано; и потом разве вы сами не видели? Форель отказывается от пищи, — она чувствует приближение грозы и ливня, очень опасного для нее. Поверьте мне, эта рыба — непревзойденный метеоролог.
Что делать, спелеолог был опытным туристом, и нам пришлось подчиниться.
До пещеры, где можно было укрыться от непогоды, оставалось еще часа три пути. Гроза (когда она разразилась, мы почти не удивились) застала нас на полдороге. И к знаменитой пещере Охаба-Понор мы добрались усталые и промокшие до костей. Художник, не утративший под дождем чувства юмора, вынул из рюкзака единственную пойманную форель и, торжественно поцеловав в мокрую голову, «благословил» ее на костер. Однако ужин пришлось отложить: спички, сухой спирт — все было мокрым. Не удалось зажечь даже ацетиленовые лампы. Освещая дорогу фонариками, мы двинулись в глубь пещеры.
«Резиновый человек» шел впереди. При слабом свете фонариков мы видели, как он змеей скользил между сталактитами и сталагмитами. Он словно очутился в родной стихии. Мы с трудом поспевали за ним. Вскоре дорогу нам преградил ручеек с теплой водой. После «небесного» холодного ливня мы приняли этот подземный душ и с удовольствием и с беспокойством. Ведь место было совершенно незнакомым, пещеру открыли недавно, и до нас в ней побывало всего несколько человек.
Мы пробирались ощупью, внимательно прислушиваясь. Но ничего, кроме шума воды, стекавшей с нашей одежды, не доносилось из темноты. Художник все пытался поддеть спелеолога:
