Что дало нам первое погружение? Подобно всем новичкам, я надеялся увидеть те чудеса, которые представлялись за громадным окном «Наутилуса» спутникам капитана Немо: осьминогов со сплющенными телами; развевающихся, как полотнища на ветру, скатов; рыб, соперничавших друг с другом красотой и быстротой движений; громадных мурен с маленькими живыми глазками и широким ртом. Но за несколько часов плавания под водой мы ничего подобного не видели. Только рачки да крохотные медузы светились в аквамариновой толще моря. Тогда не знал я, что у больших открытий нет внешних эффектов. Да и никто не догадывался, что эти рачки и медузы в дальнейшем сыграют выдающуюся роль в разгадке одной из тайн моря...
(Продолжение следует)
Е. Федоровский, специальный корреспондент «Вокруг света» Фото автора
Три пещеры и миллион форелей
Начнем с конца. То есть с форели. Ибо эта драгоценная рыба, населяющая горные карпатские речки, оказала нам тогда большую услугу.
Был теплый сентябрьский день. Солнце сильно раскалило скалы. Мы собрались разбить палатку на тенистой лужайке. В нескольких шагах от нее, среди скал, покрытых холодным, влажным мхом, бежал игривый ручей. Мы предвкушали великолепный обед. И действительно, скоро у наших ног уже билась первая пойманная форель. На брюхе ее, словно забрызганном золотом и лазурью, переливалась яркая радуга. Нас было четверо: художник из Бухареста, который, пленившись этой радугой, взял на себя труд выжать лимон для соуса; фотограф, признанный мастер, который, однако, ставил превыше всего в своем искусстве умение работать с самыми примитивными аппаратами (только таким образом, говорил он, может проявиться истинное мастерство); спелеолог-любитель, «в миру» — цирковой артист, каждый вечер изумлявший столичную публику своим номером «резиновый человек», и, наконец, вышеподписавшийся аз грешный.
Мы как раз разжигали костер, когда ручей вдруг забурлил. Вода клокотала, образуя прыгающие пенистые пузыри, словно под дном ручья разгорелось сильное пламя.
— Форель, братцы! Налетай! Я даже нарисовать ее успею! — вскричал художник, хватая, однако, рыболовные снасти.
В ручье действительно бились, как обезумевшие, сотни рыб. Охваченные непонятным бешенством, они, казалось, хотели вырваться из воды, взлететь в воздух, прыгнуть на мокрые скалы.
— Стойте! — крикнул «резиновый человек» и нагнулся над ручьем, да так низко, как будто хотел умыться в кипевшей воде.
