Какие же у него были руки! Он не просто отморозил их: кожа его стала синей и покрылась чешуйками, между которыми росли золотистые волоски. Я никогда не слышала, что холод может сделать такое.
Чужак откинул накрывавшую Отца шкуру, взглянул на его ногу и зашипел. Потом покопался в своей сумке и достал оттуда маленький пузырек. Когда он полил жидкостью из пузырька ногу Отца, жидкость закипела, а Отец закричал. Пошел пар. Чужак тут же схватил горшок с водой и облил ногу. Парить перестало. Он сделал шаг назад и снова посмотрел на свои изуродованные руки. Вместо ногтей у него росли черные когти. Чужак задвинул на место прозрачную пленку перед лицом, надел перчатки и вышел из дома.
Мне не следовало ходить за ним. Я понимала, что он хочет побыть в одиночестве, но я была маленькой и до неприличия любопытной.
Он обошел все поселение, заглянув в три оставленных дома, остановился у почти пустой мясной полки, задержался, изучая нарты Отца (у него были хорошие нарты с костяными полозьями), потом долго стоял и смотрел на наших собак. Собаки лаяли и бросались в его сторону, но, будучи на привязи, не могли причинить ему вреда. Чужак, однако, на всякий случай отошел подальше. Я решила, что он никогда не имел дела с упряжкой. Мы держали хороших собак.
У холма с наваленными сверху камнями, где мы хоронили наших мертвых, он снова задержался, долго вглядываясь в ледяные просторы. Может быть, он разговаривал с предками? С нами он не заговорил ни разу. Свой ящик он взял с собой и теперь опять принялся что-то с ним делать. В небе плясали Огни, и ящик откликался на их движение треском. Потом чужак поставил ящик, сел в снег и, сгорбившись, уронил голову на колени. Через какое-то время я испугалась, что он может замерзнуть, подошла к нему и сказала:
— Кто-то сидит в холодном снегу, когда рядом теплый дом.
Он посмотрел на меня, и в полутьме его желтые глаза стали зелеными. Потом он моргнул. Я протянула ему руку и отвела обратно в дом. Временами он бывал забывчив, как Бабушка.
Потом началась метель. Даже если бы Отец был здоров, он не рискнул бы идти в такую погоду на охоту. Ветер играл на пустой мясной полке печальную музыку. Однажды Мама едва не потерялась, разыскивая ее, хотя от двери полку отделяло всего несколько шагов: снаружи все превратилось в свистящий задувающий белый вихрь. Собаки спали, свернувшись под снегом, а мы прятались в доме, рассказывали сказки и наблюдали, как исчезают наши запасы пищи.
