При упоминании о еде я вдруг вспомнила, что со вчерашнего вечера ничего не ела, и в животе у меня заурчало. В пакете обнаружились консервы – с тушенкой, фасолью и фруктовым компотом, – крекеры с плавленым сыром в тюбике и шесть банок диетической «колы». Кроме того, нам досталось несколько бумажных одноразовых тарелок и пригоршня пластиковых ложек.
Пак сунул нос в пакет через мое плечо и недовольно фыркнул.
– Разумеется, вся их еда – сплошные банки! Спрашивается, что такого замечательного в консервах? Неужто люди не могут довольствоваться яблоком?
Я со вздохом обернулась к нему.
– Значит, ты, пока мы здесь, отказываешься от еды?
– Я этого не говорил!
– Тогда хватит ныть, давайте где-нибудь присядем и перекусим. – Я закрыла пакет и пошла по коридору в поисках укромного местечка. Логичней всего было бы устроиться в моей комнатушке, но там я чувствовала себя стесненно и неуютно. Хотелось посидеть на свежем воздухе.
– Ладно, принцесса! – Ясень с Паком вслед за мной поднялись по ступенькам на крышу. – Но если мне станет дурно, сама будешь за мной ухаживать!
– Если тебе станет дурно, я попрошу Ясеня избавить тебя от мучений.
– Тронут твоей заботой!
В эту ночь крепость гудела как муравейник; повстанцы носились туда-сюда в попытках нейтрализовать ущерб, который причинил один несчастный гремлин. Я испытывала даже некоторое удовольствие и своеобразную гордость за то, что сама явилась причиной всей этой суматохи. Ну, то есть не я, а мой гремлин. Да какой вообще толк от повстанцев, если только и способны прятаться от фальшивого короля и надеяться, что кто-нибудь другой все уладит?
«И с каких это пор я считаю гремлина своим?»
Несмотря на суматоху в башне, здесь, у огромного дуба, было спокойно и тихо. Я уселась под нависающими ветками, устроилась поудобнее меж корней и принялась выкладывать рацион.
Ясень с Паком с опаской наблюдали; в конце концов я махнула им пластиковой ложкой.
– Садитесь! Это, конечно, вам не эльфийское вино, но больше ничего нет, а перекусить нам необходимо.
Я вывалила фруктовый компот в глубокую бумажную миску и вручила Ясеню. Он осторожно присел на выступающий корень.
Пак тоже присел и скорбно уставился в свою тарелку.
– Даже ни кусочка яблока… – вздохнул он, ковыряясь в массе консервированных фруктов пальцами. – И это у смертных считается едой? Можно подумать, садовника стошнило в банку!
Ясень двумя пальцами подцепил ложку, точно инопланетную форму жизни. Потом уронил ее в тарелку с нетронутой пищей, отставил на пол и поднялся.
