Мистер Кенкинс наконец распутал все тросы, но в этот момент прозвенел звонок.
— Готово, — произнес завхоз, широко улыбаясь. — Спасибо тебе, Оуэн.
— Всегда пожалуйста, — ответил я и бросился к дверям школы. Холл был уже наполовину пуст. Вот черт! Я отправился к секретарю, чтобы написать объяснительную, а заодно и бросить деньги моей сестренки в ящик для пожертвований. В один прыжок оказавшись у дверей администрации, я чуть не врезался в секретаря, при этом деньги Мэг разлетелись по всему полу.
— Извините, — бросил я и нагнулся, чтобы поднять монеты. Я увидел только восемь голубоволосых Линкольнов, еще один куда-то делся.
Может быть, это тоже был знак?
— Наверное, закатилась в кабинет директрисы, — предположил я и уже потянулся, чтобы повернуть ручку и открыть дверь, как секретарша перегородила мне путь.
— Даже и не думай, — строго произнесла она. — Бери давай бланк и пиши объяснительную.
Пожав плечами, я кинул оставшиеся деньги в ящик для пожертвований, написал объяснительную и отправился в класс. На бегу достал из кармана деньги, что дали отец и парень из автобуса. Долларовые купюры самолетиками полетели в кабинет мистера Хемлока.
— Спасибо, Оуэн! — крикнул он.
Не сбавляя темпа и перепрыгивая через несколько ступенек, я несся по лестнице. Футляр с гитарой бил меня по спине с каждым новым прыжком. Видела бы меня сейчас бабушка. Она все время твердила, что к гитаре надо относиться с большой бережностью. Именно бабуля научила меня играть, мы с ней много музицировали: народные песни, рок, все что угодно. А потом она умерла. Мой приятель Джон Дойл говорит, что мы с ним должны организовать музыкальную группу: я на гитаре, а он на треугольнике. Дрынь-дзынь, дрынь-дзынь! Вряд ли это можно будет назвать музыкой!
Я свернул за угол — последние несколько метров, и я в классе. Последний поворот, и — бамц! — я врезался прямо в Дану. От удара она отскочила к стене, а ее туфля попала мне прямо в лицо.
Я бросился к подруге:
— Ты в порядке, Дана? Я такой идиот!
Дана как-то странно посмотрела на меня: ее волосы были беспорядочно спутаны, а лицо казалось необыкновенно бледным.
— Оуэн, — зашептала она. — Я знаю, почему на самом деле мои родители поехали в Исландию. Это все чудовища. Они проникают в наш мир. Но никому ни слова… Пока еще рано…
Я отпрянул от нее:
— Чудовища? Дана, что ты такое…
Но Дана оборвала меня на полуслове:
— Книга! Найди у меня дома книгу! Я тебе все расскажу, и ты поймешь. Это не так просто.
