— Пора, брат, вставай. Пойдем, подкрепимся, чем Бог пошлёт, да с городом познакомимся. А там и наш друг сведения добудет.
Встретились в малозаметном переулке.
— Та девушка, что вам нужна, из Московии, её купил турок. Он представитель стамбульского паши, покупает наложниц для гарема. Прибыл только вчера, здесь будет находиться три-пять дней. Встретиться и потолковать с ним можно на рынке, там есть специальное помещение для переговоров. Девушка красивая, задёшево не уступит её.
— А где она сейчас? — Грицко рассматривал бумагу, исчерченную каракулями Кучума.
— Она на его судне, на галере.
— Вот, держи вторую половину обещанного, ты нам сегодня ещё понадобишься.
Кучум быстро сунул в карман мешочек, воровато оглянулся, не видит ли кто, и быстро исчез в проёме двери.
— Нет, нет, и разговора об этом быть не может, — турок настороженно, исподлобья смотрел на подозрительных покупателей, — я только вчера купил её для своего хозяина.
— Мы заплатим намного больше, чем ты за неё отдал.
— Нет, она не продаётся. Она как раз та, каких любит достопочтимый паша.
Грицько сделал движение к турку, пытаясь ещё что-то объяснить ему, но тот отодвинулся и сердито сдвинул брови:
— Я всё сказал, — турок кивнул двум телохранителям, стоящим по обе стороны от него. Два рослых богатыря с круглыми, как шары головами, грозно надвинулись на казаков, оттесняя их к двери.
— Ну, ладно, — пробормотал, выходя Грицько, — не хочешь добром отдать, силой возьмём.
Солнце уже перевалило свой зенит, и тени удлинились, когда Михаил и Грицько снова явились к Кучуму. Тот ждал их и сразу же спустился с ними в подвал, где стоял стол и лавки вокруг него.
— Здесь раньше склад был, — пояснил Кучум, перехватив недоумённые взгляды путников, — а после какой-то путешественник жил, всё книги писал, теперь пустует помещение. Сюда редко кто заглядывает. Ну, что продал вам турок девчонку?
— Нет, в цене не сторговались.
— Говорил же вам, что не отдаст дёшево, я их характер изучил.
Грицько и не подумал посвящать Кучума во все тонкости этого дела, он прекрасно знал, как быстро перенимают бывшие, да и нынешние казаки татарские и турецкие повадки: двуличие и предательство.
— Дело к тебе у нас такое же, как и вчера, — нужно узнать об одной девушке.
— Так что же давеча не сказал, я бы посмотрел в книгах.
— Девушку эту продали не вчера, а в прошлом году.
— А-а, — разочаровано протянул Кучум, это я не смогу — только год заканчивается, книги все в архив складывают. Туда уже никто не может входить, кроме главного казначея. У него и ключ хранится.
