Путники направились к зданию, где, по всей видимости, находилась администрация невольничьего рынка.
В просторной комнате толпилось множество народа. Входили и выходили люди, служащие вели переговоры. Грицько сразу увидел своего знакомого, и они вместе с Михаилом подошли к столу, где он просматривал какие-то документы.
— Здорово, казак.
Человек за столом, не отрываясь от бумаг, ответил:
— Здравствуйте, только я не казак.
— Тот, кто был казаком, уже татарином не станет.
Человек оторвался от бумаг, поднял голову и внимательно посмотрел на Грицька.
— Мы с вами знакомы?
— А то как же, али забыл, как товарищи нас из плена выручали? Ты тогда не пошёл с нами, зазноба у тебя здесь была.
— Что-то не припоминаю, давно это было?
— Ну, это не важно, дело у нас к тебе есть.
— Что за дело?
— А это мы потом скажем. Ты когда работу заканчиваешь?
— Да скоро.
— Ну, мы подождём.
В корчме было сумрачно, запах жареного барашка приятно щекотал ноздри. Выпили уже по второй кружке красного крымского вина. Порасспросив бывшего казака, который теперь просил называть его Кучумом, о житье-бытье, Грицько перешёл к делу.
— Сегодня на рынке продали девушку, ты можешь узнать — кому и за сколько?
— Я — переводчик и этими делами не занимаюсь.
— Но каждую продажу записывают в книги, чтобы пошлину взять?
— Да, записывают.
— Ты можешь посмотреть записи?
— Книги хранятся у главного казначея, я могу, конечно, зайти, когда его не будет на месте, и посмотреть запись на сегодняшний день. Только это дело опасное, узнают — не сносить головы.
— Мы хорошо заплатим, ты таких денег отродясь не видал. Тысячу злотых.
У Кучума заблестели глаза:
— А почему я должен вам верить?
— Половину получишь до того, половину — после.
— А зачем вам эта девушка?
— Мы хотим её купить для себя.
— Добре, завтра улучу минуту, когда не будет казначея, и посмотрю записи.
Яркое утреннее солнце вырвалось из-за морской глади и осветило спящий город. Сотни купеческих галер лениво покачивались в просторной гавани, десятки крестов церквей и полумесяцев мечетей пронзали синее безоблачное небо. Сто фонтанов круглосуточно вздымали вверх упругие струи, сверкающие в солнечных лучах разноцветными брызгами.
Тысячелетние башни возвышались величественными массивами над бесконечной лентой крепостной стены.
— А-га, а-га-а!
Гортанный голос то ли грека, то ли армянина разбудил Михаила. В открытое окно врывался запах свежеиспечённых лепёшек и жареных орешков. Михаил толкнул сладко похрапывающего Грицька:
