Ну, раскормили тебя тут, — шутил Михаил, похлопывая Сашку по спине, пока они тискали друг друга в объятьях посреди двора.
Привлечённые громкими возгласами на крыльцо выскочили все обитатели хутора: Леся в домашнем переднике, засунув в его карманы свои натруженные домашней работой руки, Рут в просторном полотняном сарафане, под которым уже угадывался округлившийся живот, дед Макар, который прихварывал к осени.
Стол накрыли во дворе, Леся суетилась, гремя ухватами и доставая из печи горячие пироги, Сашка, кряхтя, полез в погреб, и скоро на столе красовались солёные грибочки, овощи, румяная курочка и запотевшая бутылка горилки.
Уже были выложены все хуторские новости, которыми наперебой делились его обитатели, даже дед Макар вставлял изредка своё веское, мудрое слово; уже Леся, сидящая рядом с Сашкой и тихонько и ласково касающаяся его иногда, устало склонила голову ему на плечо; уже Давид удалился с Рут на перевязку, а потом возвратился с такою же, как и была, чалмой на голове, а Михаил всё не начинал своего рассказа.
Стемнело, женщины ушли в дом. Михаил исподтишка взглянул на Давида и начал:
— Прости, дружище, вижу, Рут ждёт ребёнка, не мог я при ней.
Потом, не подыскивая смягчающих слов, просто и обыденно рассказал о происшедшем в Кременце. И от этой обыденности происходящее казалось ещё более нечеловеческим и ужасным. Давид слушал, молча, под скулами его ходили желваки, а руки, лежащие на столе, невольно сжимались в кулаки.
— Я дал себе слово, — продолжил Михаил, — в этих захватах селений и кровавых вакханалиях больше не участвовать. Но вот прошёл слух, что польский сейм принял решение собирать ополчение и идти усмирять восставших. Хмельницкий стал комплектовать войско для битвы, и я решил участвовать в ней.
На роль вождя польского войска претендовал Иеремия Вишневецкий. Но он имел множество недоброжелателей и завистников среди польской шляхетской знати. Не хотел допустить избрания Вишневецкого и Богдан Хмельницкий, он знал воинское искусство и неукротимую решимость князя Иеремии.
— Доставишь это письмо в Варшаву, в польский сейм, — напутствовал он посыльного, польского шляхтича Мрзовецкого, который перешёл на сторону казаков. — Да проследи, чтобы все знатные паны с этим посланием ознакомились.
В письме Хмельницкий писал о жестокостях князя Вишневецкого, которые и послужили причиной восстания казаков и холопов. После долгих закулисных переговоров и интриг руководителями войска были назначены три знатных шляхтича, не имеющих представления о военном деле. Поляки, несмотря на все поражения от казаков, так и не поняли до конца, что те представляют собою грозную силу.
