— Я всё равно не уверен, что это поляки и не стал бы их впускать в крепость.
— Мы не можем так поступить с нашими защитниками, я прикажу открыть ворота.
Ничего не ответил бен Элиэзер, не пристало возражать такому человеку как рабби Михель, мудрому гаону, духовному лидеру богатой общины.
Медленно раскрылись тяжёлые кованые ворота, которые взять приступом было почти невозможно.
— А-а-а!
С громкими воплями и перекошенными лицами в крепость ворвались казаки, а с ними горожане, вооружённые пиками, косами и копьями.
Вмиг были рассеяны вооружённые люди из евреев, которые не смогли сдержать такую силу.
— Мама, мама! — кричали Рахель и Лея, видя, как казаки тащат на улицу их мать. Эстер даже в этой ситуации старалась сохранить достоинство:
— Не бойтесь, дети, скоро нас освободят.
— Ха-ха-ха… — заржал дюжий казак, пытаясь стащить с Эстер платье, — я тебя сейчас освобожу.
Эстер плюнула ему в лицо, от неожиданности казак отпустил женщину, и она рванулась на улицу.
— Эй, держите её! — закричал казак.
В дверях Эстер схватили двое горожан и стали избивать её палками. Тут подоспел казак, он был зол и разгневан. Схватив Эстер, он сорвал с неё платье.
— А, так эта сучка ещё и беременна, сейчас я её освобожу, он достал длинный нож и распорол Эстер живот, она тихо охнула и опустилась на землю. Казак, ловко орудуя, вытащил из чрева ребёнка и подбежал к огню.
Он насадил ребёнка, совсем ещё маленький плод, на нож, и стал поджаривать на огне, потом сунул его под нос Эстер.
— На, жри!
Из дома выволокли бен Элиэзера, у него уже были отрублены ноги, и бросили рядом с Эстер. Вдруг раздался пронзительный, нечеловеческий детский крик, двух прелестных ангелочков, двух девочек Рахель и Лею, казаки насадили на пики, проткнув их снизу доверху, и сейчас со смехом носили по улице, окаменевшие руки Леи сжимали её любимого котёнка.
— Эй, портной! — крикнул кому-то дюжий казак, — а ну-ка зашей этой в живот кота, — и рассмеялся бесовским смехом.
Казак, видимо бывший портным когда-то, выхватил из рук умирающей девочки кошку, засунул её в живот Эстер и начал зашивать крупной иглой, не обращая внимания на её истошный крик и кровь, бьющую ключом.
— Да пальцы отруби, чтобы не вытащила.
Гаон, рабби Иехиель Михель, как и многие, бросился в воду рва около крепости, думая спастись там. Но горожане прыгали вслед за евреями, настигали их, по пятеро человек на одного, и убивали в воде саблями и копьями. А несколько человек, стоя около рва с ружьями, не торопясь выцеливали и отстреливали людей, пока вода во рву не стала красной от крови. Гаона схватил один из горожан, хорошо знавший его, и уже взмахнул саблей, чтобы убить.
