книжка, — сказала мама, — тебе она не нужна». Ночью книжка эта приснилась мне в каком-то странном сне. И я, маленький, тогда же, во сне, понял, что там говорится о конце мира. А на утро взрослые убрали ее, может быть, просто выкинули. В ней определенно была скрыта от меня какая-то тайна.
— Тайна истории? — тихо спросила я.
Мысли о том, что представляет собой земная история, есть ли в ней какой-то сокровенный смысл, конечно же, иногда приходили и ко мне. Не хотелось думать, что это просто цепь сменяющих одна другую эпох, или замкнутые круги событий, как представляли древние. В ней должны были быть какой-то замысел, какая-то логическая линия, иначе жизнь казалась проходящей случайностью, а это рождало тоску и недоумение. Не потому ли прошлым летом я ощущала себя песчинкой перед вечным молчанием моря? Но, может быть, я была слишком чувствительна к таким вещам.
— С тех пор я и ищу разгадку этой тайны, — в лад моим мыслям произнес Ростислав, и я поняла, что он делится со мной самым сокровенным. — Знаешь, как-то наткнулся на фразу у Бердяева: «Философия истории зачинается в древнем Израиле, в сознании пророков, в откровении Бога в истории».
У меня дома были Новый Завет и Псалтирь, и, естественно, никаких ветхозаветных пророков я никогда не читала, поэтому просто попросила:
— Расскажи.
Он улыбнулся.
— Просто так взять и рассказать довольно сложно. Но, если хочешь, несколько слов о том истукане, которого я видел в детстве на картинке. У Даниила я нашел его подробное описание.
Легкий порыв ветра бросил нам под ноги несколько маленьких лепестков-чашечек. Над темными веерами листьев белыми пирамидками возвышались соцветия каштанов.
— Как свечи на елке… — сказал Ростислав. Я тогда подумала, что в Новый Год хотела бы оказаться рядом с ним. Но это просто невозможно, если учитывать, что мама разрешает мне приходить домой не позже десяти.
— И что же истукан?
— Истукан — это история империй. У него золотая голова — это сиятельный Вавилон. Серебряная грудь, несколько уступающая золоту, — Мидо-Персия, а медные бедра…
— Империя Александра Македонского, — сорвалась у меня подсказка. Все-таки я была отличницей!
— Да, Греция, и, наконец, мощные железные ноги — Рим, великий Рим.
— Ты хочешь сказать, что Даниил все это предсказал заранее? — я чувствовала восхищение.
— Он жил при «золотой голове» и застал также «серебряных» Дария и Кира. А панорама всей последующей истории была открыта ему Богом.
— И где же там мы, наша эпоха?
