— Она не сдала прошлую сессию, — разводил руками встревоженный и раздосадованный этим неприятным визитом преподаватель фортепьяно, полный круглощекий мужчина с вдохновенным выражением лица. — Она не была допущена к экзаменам.
— Я вас не понимаю! — громыхала бабушка. — Если все обстояло таким образом, почему вы не сообщили родителям? Как это возможно?
— Она взяла академический отпуск. Вовремя, между прочим. У нее были какие-то семейные обстоятельства. Она написала заявление! — оправдывался преподаватель. Его работа — творческая, а не ругаться с бабушками. У него вечером концерт, его студенты будут выступать с программой, а тут ужас и кошмар, крики и невыносимый беспорядок.
— Заявление? — вытаращилась бабушка.
— Вы можете все узнать в деканате! — в последний раз попытался отбиться он от нее.
— В деканате сказали, чтобы я зашла через неделю. У них все ушли на фронт, все беременные и в декрете. Я хочу знать, что случилось с моим ребенком. Какие у нее семейные обстоятельства?
— Мне пора идти! — взмолился преподаватель.
— Даже и не думайте. Я в милицию пойду. Я вас в халатности обвиню, вас лично! — заявила бабушка, напугав человека до полусмерти. Хоть и не было в его действиях никакой халатности, и вообще, он был тут совершенно ни при чем.
Преподаватель встал, вздохнул обреченно и хорошенько подумал. Он вспомнил, что в последнее время перед академкой студентка Разгуляева часто ходила с другим студентом — с Володей с отделения народных инструментов, кажется. Так бабушка была направлена в другую сторону, и преподаватель по крайней мере смог вырваться на свободу.
Нет никакого смысла пересказывать все бабушкины мытарства, ее беготню по коридорам, про объяснения с возмущенными охранниками. Важно только то, что где-то через час бабушка вышла из белого здания с большими окнами в полной прострации. Но тут на лавочке перед входом в учебное заведение она увидела скопление курящих и щебечущих о чем-то студентов всех возрастов, полов и мастей. Бабушку осенила идея. Она подошла к стайке молодых людей, объяснила ситуацию и попросила так искренне, как только возможно, если у кого-то есть хоть какая-то информация о Соне Разгуляевой, предоставить ее. Возможно, не на безвозмездной основе, а при помощи легкого финансирования. Студенчеству надо помогать.
— Так они же с «Сайонарой» уехали! — тут же высказался кто-то из толпы. — У них тур.
— «Сайонара»? — опешила бабушка.
Тогда откуда-то из недр чьих-то рюкзаков был извлечен на свет божий диск этой новой молодой группы. Наличие диска в чьем-то рюкзаке, безусловно, говорило о качестве музыки и о растущей популярности группы. Не будет же кто-то таскать диск из чистой вежливости, только потому, что друг или знакомый — музыкант. Алло, мы же в Гнесинке находимся! Тут каждый первый — музыкант, и у всех по диску. Рюкзаков не хватит.
