Воцарилась полнейшая тишина…
Конечно, тишина никогда не бывает совсем уж полной. Редкие звуки проезжающих машин доносятся через приоткрытые окна. В родительской спальне раздается тихий бой напольных часов. Из-за входной двери можно услышать гудящий звук лифта. Заработал? Странно…
Под Сониными ногами скрипнул старый, местами рассохшийся паркет. Соня направилась в гостиную. Она сама точно не знает, зачем это делает. Обозначить свое желание какими-то определенными словами она не могла. Бледная, бледнее, чем обычно, в тусклом ночном свете луны и ясного неба она подошла к двери гостиной и обнаружила, что та открыта — Готье не побеспокоился о своей приватности, так что Соня беспрепятственно проскользнула в комнату и застыла в нерешительности.
Теперь ей все это показалось ужасно глупым. Что она здесь делает? И ей даже стало стыдно, что она пришла. Какая глупость! Готье лежал на диване, наискосок, потому что из-за роста поместиться по-другому не смог. Диван хоть и широк, но коротковат. Дивану сто лет в обед. Пижама так и осталась в стороне, из-под одеяла видны обнаженные широкие плечи Готье, длинные худые руки. Глаза его закрыты, лицо расслабленно, дыхание ровное и глубокое. Он крепко спит. На ушах у него наушники, и в тишине слышен едва определимый шелест музыки в плеере.
Что делать дальше, подумала Соня, уйти? Но тут Готье открыл глаза, посмотрел на нее. Он не вскочил, не снял наушники, не задал вопрос. Какое-то время он смотрел на нее сонным, рассеянным взглядом, будто не был уверен до конца, что это действительно она, Элиза, а не сон. Потом приподнялся на локтях, и в глазах появился блеск.
Он продолжал смотреть на нее, раздумывая о чем-то своем, но выражение лица постепенно менялось. Оно стало сосредоточенным и сконцентрированным: Готье смотрел на Соню внимательно и даже хищно.
Наконец на его губах появилась легкая улыбка.
— Ты похожа на панночку, — сказал он. — На панночку в церкви, только та была темная, а ты светлая, а так — сходство полное. Ужас. Ты вампир?
Соня развернулась и пошла к двери. Выйдя из комнаты, она прислонилась к стене и остановилась, закрыв глаза. Ей до ужаса было жарко, и руки-ноги плохо слушались.
В дверях появился Готье.
— Ты влюбилась в меня? — спросил он.
Соня отчаянно замотала головой:
— Нет!
— Это хорошо, — кивнул Готье и притянул ее к себе.
Продажи альбома «Лунная радуга» оставляли желать лучшего. Не то чтобы все было совсем плохо. Впрочем, где тут найти критерии? Как измерить успех, который ждешь? B воображении все всегда выглядит по-другому. Если, например, спросить у Ингрид, она ждала от выпуска их первого полноценного дебютного альбома очень многого. Целых два года с небольшим, почти тридцать месяцев, около восьмисот дней она шла к этому — к первому громкому заявлению о себе. И то, что происходило теперь, ее никак не устраивало. Она была готова ко всему. Нет, не ко всему, но ко многому. Она была готова объясняться по поводу неформатности музыки группы «Сайонара», готова была к резкой критике со стороны продюсерских подлипал. Она понимала, что проблема с радиостанциями остается. Что о телеканалах можно только мечтать, а клип — это самое эффективное, что они могли сделать, но для этого нужны были не только деньги (которые она еще могла бы как-то раздобыть), но и определенная лояльность со стороны Готье (на что она совершенно не рассчитывала) в вопросах звука и формата.
