Ну а теперь вот Соня, которая взялась не пойми откуда и практически завелась сама собой, как заводятся тараканы. Соня Ингрид не нравилась, но что с ней теперь делать — она не понимала. Готье продолжал периодически спрашивать, что с Элизой и почему это на наших дорогущих клавишах, способных творить чудеса, до сих пор сидит бездарный Сашка.
Первая реакция Ингрид была другой. После нескольких часов, что они с Соней провели вместе на кухне, Ингрид могла бы сказать, что эта девушка была приятная, хорошо воспитанная, тактичная, прекрасный собеседник (!!!), но ей и в голову не могло прийти, что это тихое создание окажется способна на такое. Юность Сони была столь вопиющей, что даже сама идея рассмотреть ее в качестве настоящего человека казалась противоестественной. Соня была слишком хрупкой, субтильной и выглядела вообще не на шестнадцать, а на четырнадцать. На ее лице не было косметики, она не умела громко и сексуально смеяться. Она еще была слишком маленькой, чтобы войти в их жизнь, в ее, Ингрид, жизнь.
Да уж… Ингрид Соню, что называется, проглядела. Уже к вечеру она в этом раскаивалась.
— А знаешь, из нее может выйти очень даже неплохой клавишник. Откуда она вообще взялась? — беззаботно болтал Готье, не замечая тяжелой тучи, заставляющей Ингрид хмуриться. — Надо же, первый курс Гнесинки! Вообще-то там музыкантов больше портят, чем учат.
— Думаешь? — ответила Ингрид скорее автоматически.
Явление Элизы ей совершенно не понравилось. Нет, она уже поняла, что клавишника придется менять неминуемо. Но не на женщину! Ее более чем устраивало быть и оставаться единственной женщиной в группе «Сайонара». Это хорошо смотрелось на сцене. Это давало Ингрид какую-то фору в отношении Готье. Так ей, по крайней мере, самой казалось. Но постоянно иметь рядом другую женщину, тем более такую юную и такую… странную. Это плохо, плохо…
— Ты ее телефон записала?
— Записала. Но я не уверена, что это хорошая идея. Она же ребенок!
— Жеребенок, — усмехнулся Готье.
— Она не может свободно ездить. У нее эта… бабушка. Боже мой, я уже забыла, что такое бывает. Бабушка, комендантский час. — Смех Ингрид звучал неестественно, напряженно.
— Она странная, да? — спросил Готье, и то, как он это сказал, понравилось Ингрид еще меньше.
— Да! — буркнула Ингрид. Вот ведь зацепило. Свой свояка… — Слушай, мы об этой малявке уже битый час говорим. Лучше скажи, ты поедешь играть в клуб? Там нужно на разогреве как раз четыре песни сыграть.
