Как, во имя Мириаля, получила эта женщина такую страшную отметину? Тулак в жизни не видела ничего подобного, а уж она навидалась всякого. Вот беда-то, подумала наемница. На миг она отвлеклась, представив незнакомку в совсем ином облике: короткие, неровно остриженные волосы стали густыми и блестящими, тощее тело (именно тощее, а не стройное, сущий мешок с костями!) женственно округлилось, и нарядное платье лишь подчеркивает эту женственность… Затем Тулак заметила морщины в углах рта и на лбу, отметины трудов и тягот, которых не разгладил даже сон; на грубую, но весьма удобную в пути куртку из грязной кожи, которая сейчас висела на спинке стула, а еще недавно плотно облегала тощую фигуру хозяйки; на мозоли и шрамы на руках — отметины воинского ремесла. Нет, загадочная гостья отнюдь не горожанка, избалованная и слабая. Она же воин, с прихлынувшей радостью подумала Тулак. Воин, как и я!
Протянув руку, она пальцами нащупала на горле женщины пульс — теперь он бился чуточку посильнее, а может, ей только так чудится? Тулак от души надеялась, что ночная гостья выживет. За годы воинской службы она повидала немало ран и раненых и, как всякий опытный солдат, кое-что в этом смыслила. Насколько она могла судить, у этой женщины треснули — а может, и только ушиблены — пара ребер, но вот переломов, как это ни удивительно, нет. С первого взгляда видно, что незнакомка в последнее время недоедала, и это вряд ли поспособствует выздоровлению, но ежели она уже смогла выдержать такие передряги — шанс у нее есть. Качая головой, Тулак невесомо коснулась пальцами уродливого шрама. Бедной девочке уже выпадали испытания и похуже этого — и ничего, выжила.
Вернувшись в кухню, она обнаружила, что Мазаль, весь дрожавший усталости, вовсе даже не прочь прилечь. Старая наемница тяжело вздохнула. Ничего не поделаешь: придется устраивать ему ложе прямо здесь, в кухне, и плевать она хотела на беспорядок! Одно хорошо, подумала Тулак, озирая грязную захламленную кухню, — чистая, густо настеленная солома надежно укроет липкий от грязи пол, а так — хуже, чем есть, эта кухня уже не станет.
Она натянула сапоги и, оскальзываясь на раскисшей земле, направилась в амбар. Дождь поливал вовсю, но Тулак все равно никак не могла заставить себя поторопиться. Может быть, потому, что слегка нервничала при мысли о новой встрече с гигантским ящером, хотя и понимала, что бояться глупо. В конце концов, диковинное существо явилось к ней затем, чтобы просить о помощи! Такой поступок волей-неволей говорит о наличии разума и здравого смысла.
