Остальной скот в ужасе закричал – из отверзтого черепа поднимались языки пламени, словно мертвец был увенчан короной из голубых и желтых языков пламени. С довольной улыбкой Сарг отступил в сторону. Тамука почувствовал, как по его телу прошла дрожь. Он уже не раз видел этот ритуал, но все равно в нем было что-то завораживающее.
Человека уложили на стол.
– Он сказал что-нибудь? – несколько нервно спросил Джубади.
– Он сказал: «Умрут двое», – прошептал Сарг. – Он произнес это на нашем языке.
Джубади оглядел собравшихся.
– Это плохо, – послышался чей-то голос. – Двое, сидящих за столом кар-карта…
– Умрут двое, – повторил Хулагар. – Русский и римлянин. Кто еще, по-вашему, это может быть?
Тамука заметил, как тень облегчения скользнула по лицу Сарга, скользнула и тут же сменилась ненавистью – его выручил один из Белого клана. Однако шаман согласно кивнул.
– Гадание обещает полную победу, – объявил он, как будто озарение снизошло на него самого.
Сарг махнул рукой в знак того, что теперь, когда судьба всей орды была предсказана, остальные шаманы тоже могут начать ритуал. Вопли скота послышались со всех сторон, предсказывая орде удачу. По долине, которая замерла, прислушиваясь к предсказанию, пронесся ропот голосов простых воинов.
Пока в юрте другие шаманы занимались своим делом, Тамука откинулся назад, наслаждаясь любимым блюдом. Вука облизывал пальцы, не желая оставить ни капли.
Тамука почувствовал запах мяса – слуги внесли на подносах жареные конечности скота, искусно украшенные внутренностями, и, разумеется, кровяной бульон. Другие слуги в это время убрали труп, засыпали пол свежей травой и снова установили стол, который в считанные секунды оказался уставлен вкуснейшей пищей. Никто не терял времени на разговоры – долгий день поста подошел к концу, и все воздавали должное еде.
Сказители стояли в темных углах юрты и прославляли благородных вождей мерков, начиная с кар-карта Пука Тауг, первым приведшего своих воинов через врата света в Валдению. Они перечисляли правителей всех поколений, аккомпанируя себе на музыкальных инструментах с единственной струной, дребезжащему звуку которой вторили мерный рокот барабанов и нарги – трубы войны.
Слуги внесли на больших тарелках тонко нарезанное мясо, еще несколько минут назад бывшее живой плотью. Джубади церемонным жестом взял один из кусков и бросил его в жаровню. Это был дар, предназначенный предкам.
Тамука с удовольствием вонзил зубы в сочное мясо. Оно было прожарено в самый раз – хрустящая корочка и нежная мякоть. Подали перебродившее молоко лошадей и скота. После того как вожди кланов приложились к нему, их голоса стали звучать громче, они хохотали и задирали друг друга. На каждый стол поставили котлы, наполненные горячей кровью, и воины выхватывали друг у друга черпак и пили из этих котлов, разбрызгивая жидкость на стол, на доспехи и соседей. Разгорелась шуточная потасовка, и если бы у пирующих было при себе что-нибудь, помимо столовых ножей, текла бы, возможно, не только кровь скота.
