– Ты действительно так думаешь? – тихо спросил Эндрю.
Ганс с непроницаемым лицом подошел ближе.
– Тебя боги отметили при рождении, – сказал он. – Наверное, это был бог войны, который не знает поражений. Для человека вкус поражения привычен – когда он слишком часто побеждает, в чем-то он становится слабее. Похоже, я был для тебя неплохим учителем. Но предупреждаю, что на этот раз легкой победы не будет. Тебе придется напрячься, как никогда раньше, потому что, если эта армия развалится, именно ты должен будешь собрать ее снова. Русь измучена четырьмя годами войны, но у русских больше не будет в глазах того ужаса, как в тот, самый первый раз. Думаю, мерки это понимают. Эта война станет настоящим адом.
– Ты говоришь так, словно потерял всякую надежду.
– Я слишком устал, – ответил Ганс, и Эндрю вдруг впервые осознал, как его друг постарел. В голосе сержанта послышалась слабость. – Знаешь, я всегда думал, что к этому времени уже выйду в отставку, уеду на запад, в Калифорнию, – там, говорят, хорошая земля. Может, женюсь, начну свое дело – открою таверну или что-нибудь в этом роде.
Эндрю рассмеялся:
– Ты – владелец лавки? Представить себе не могу! Ты – солдат, Ганс, ты всегда был солдатом и через сто лет по-прежнему будешь им. Ты вечен, сержант!
– Я – всего лишь человек, Эндрю.
– Но они, вон там, – Эндрю показал рукой, – думают иначе. И ты, и я для них уже не обычные люди.
– В том-то все и дело, Эндрю. Я – обычный. – А я?
– Ты не можешь позволить себе быть меньше, чем ты есть на самом деле. Я старался приготовить тебя к тому, что предначертано судьбой.
– В этом мало радости.
– Не мое дело говорить приятные вещи, ты – выше этого. Стоит нам проявить слабость, и несчастья посыпятся на нас одно за другим. Да поможет нам Бог, мы должны знать, что можем опереться на тебя.
– И на тебя, сержант, – прошептал Эндрю. «Каким же я должен быть? – подумал он, внутренне содрогнувшись. – Где мне найти силы, чтобы вести людей дальше?»
– Я сделаю все, что смогу, – ответил Ганс тихо. – Я буду учить их, хвалить и ругать, когда понадобится, я буду сражаться до последней минуты, но на этот раз, Эндрю, я чувствую приближение врага и… – Голос Ганса дрогнул, он оглянулся.
Послышался тихий свист, заглушаемый ветром. Эндрю растерянно посмотрел на Ганса
– Должно быть, уже поезд.
Он снова взглянул на сержанта. Порыв ветра швырнул ему в лицо целую пригоршню холодной воды. Эндрю вздрогнул:
– Проклятие, сынок, я вышел за тобой, чтобы ты посидел в тепле, пока они не приедут!
