Ангел Бездны | страница 7
Вот и еще вопрос: приятно ли Маше напоминание о Врубеле? Понравится ли ей такой печальный подарок? Или картина Котарбинского напомнит ей лишь о любимом Владимирском соборе?
— Впрочем, Вадим Вадимович может не беспокоиться, — продолжил презрительный директор за Катиной спиной. — Я точно знаю, кто это купит. Тот, кто подбирает весь мусор… если он в стиле Модерн.
Неудачливый соперник стоял слишком близко, чтоб не понимать — Дображанская слышит его. И его слова повернули ее мысли в иную сторону: «Любопытно… Он пытается унизить меня из-за прошлой обиды? Или унизить лот с дальним прицелом — чтобы купить „мусор в стиле Модерн“ самому?»
Прижимая к груди полугодовалого сына, Маша Ковалева подошла к Владимирскому собору, поднялась по ступеням на крыльцо, обернулась…
Дунул ветер. Листья полетели так медленно, что на мгновение показались ей висящими в воздухе, — Киев получил расцветку в желтый листочек. В миг, когда она преодолела последнюю ступень, включилось солнце. Но в кронах деревьев университетского ботанического сада напротив гнездился туман.
«К вечеру туман накроет весь Город, — подумала она. — Так и должно быть сегодня…»
— Иди сама, — сказал ей Мир Красавицкий. — Я подожду. Сегодня такой день. Ты должна помянуть его.
Помедлив, Маша отдала ему сына. Мальчик привычно обвил шею Мира двумя руками — как и многие дети, он чувствовал себя куда комфортней на руках у отца. Только Мир не был отцом ему…
— Миша еще слишком маленький, чтобы идти туда, — в голосе его матери звякнула неуверенность.
Она быстро повернулась к Миру спиной, не заметив, что даже здесь, на площадке перед собором, появление Красавицкого произвело обычный фурор. Часть выходящих и спешащих в храм светских богомолок застыли, напрочь забыв про Бога при виде прекрасного, как языческий бог, темноволосого и темноглазого юноши с голубоглазым и беловолосым малышом на руках.
— Не знала, что Мадонны бывают мужского пола, — сказала своей спутнице девушка в шифоновом платке с серебристыми блестками.
— Я вообще не знала, что такие мужчины бывают, — отозвалась вторая. — И явно не голубой!.. А эта рыжая с ним, неужели жена? Ой, где она?
— Именем Отца моего велю, дай то, что мне должно знать, — вымолвила Ковалева и, сделав шаг, прошла сквозь столетие.
…Владимирский Собор был новым и ярким. Маша перекрестилась, купила две свечки, поставила к иконе и прочитала молитву, но не за упокой — за покой. Здесь, в конце XIX или в начале XX века, отец ее сына — Михаил Врубель — был еще жив.