— Об аварии. Да нет, откуда? То есть утром знала, конечно, — ответил Владимир Сергеич честно. — А ночью… Да я и не должен был здесь быть, у меня выходной. Просто попросил, чтобы если что, ребята мне позвонили.
— Так-так, — кивнул Бойко, видимо, уже уведомленный о содержании показаний Сергеичевых коллег. — Но что, собственно, заставило вас предположить, что авария может произойти второй раз?
— Да то, что я сердцем чувствую, не так что-то! — вскричал Сергеич. — Не так что-то с трубами! Не могло новые трубы без причины все разом прорвать! Мы еще утром с Колей, другом моим, толковали, что надо в милицию сообщить.
— Вы считаете, кто-то повредил их намеренно?
— Не похоже, — сморщился Владимир Сергеич. — Следов топора или чего-то такого нету. Только странно это, и от этого еще страннее!
— Более чем странно, — подтвердил его собеседник неприязненно и многозначительно. И если неприязнь явно относилась к самой «более чем странной» ситуации, многозначительность, безусловно, адресовалась «свидетелю обнаружившему» и «чувствовавшему сердцем». — А ваша дочь, — вновь перевел он разговор на Машу, — никогда не упоминала кого-то с инициалами М. К.?
— М. К.? — обеспокоенно переспросил Машин отец. — Знакомые буквы-то… Они у нас по дому на всех бумажках намалеваны. Вы же знаете молодых девчат: влюбятся, и давай сердечки с инициалами рисовать. Только Маша моя тут ни при чем! — с нажимом объяснил Владимир. — Если вы клоните, что она как-то в этом страхе замешана…
— Нет, нет, — качнул головой тезка. — Я вполне могу допустить, что это лишь случайное совпадение. Но вы не поверите, если я расскажу вам, сколько раз за мою многолетнюю практику именно случайнейшее и нелепейшее совпадение помогало раскрытию преступления… Или, напротив, стоило людям жизни. И мне очень не хотелось бы, чтобы на этом самом месте, — показал он туда, где, заслоненный от них стеной, лежал накрытый простыней труп молодой и красивой девушки, которая уже никогда не станет старой, — завтра оказалась ваша дочь.
— Да откуда вы вообще это М. К. взяли?! — рассердился Машин отец, покоробленный его убийственным предположением.
— Кто-то зазвал ее сюда. Запиской, — сурово отчеканил тот. — Она была подписана инициалами…
— Понял. Его фамилия Красавицкий, — решительно объявил Владимир Ковалев. — Имя не помню. Маша мне как-то призналась, втайне от матери. Только ничего у ней с ним нет! Одни охи да ахи. А он даже ее не замечает. Моя дочь… В общем, она не из тех, кто парням нравится. К сожалению.
