Подошедший привычно умостился за столом, мельком сощурившись на поучающую стенопись, где худой, как обтянутый коричневой кожей скелет, черт со срезанной ногой, тянул палец к полуголому, полузакатившему глаза индиферентному праведнику, грозящему тому учительским перстом…
— Следователь прокуратуры Владимир Бойко, — не слишком бойко, скорее замедленно-сурово представился он тезке, словно уныло подсчитывал в уме, как скоро черт поймет, что зло нельзя остановить гордым пальцем, а праведник, запаниковав, примется звонить в милицию. — Вы первый обнаружили…
— Я. Она студентка педагогического, эта девушка? — нервно перебил его Владимир Сергеич.
— Вы знаете ее? — насторожился следователь.
— Нет. Но у меня дочь там учится. На четвертом курсе. На историка!
— На четвертом курсе исторического? — в слишком больших глазах мужчины зажегся опасный интерес. — В таком случае, возможно, вы знаете Риту Боец? Судя по всему, она однокурсница вашей дочери.
— Чего это вы так решили? — тревога Сергеича нарастала.
— Мы нашли ее сумку. В ней был студенческий билет и зачетка.
— О боже! — похолодело внутри. — Боже милостивый! Нет!
Смерть, и без того ужасная и безбожная, оказалась близкой, пробежавшей совсем рядом от самого дорого на земле существа — его Мурзика, Маши! Маши, убежавшей сегодня ночью вдруг — неведомо куда.
— Это диггеры! — порывисто наклонился Сергеич, протягивая к тезке руку, как будто намереваясь схватить того за рукав. — Я вашим говорил. Две ночи подряд, в этом самом месте. И Кирилловские открыты! А про эти пещеры сами знаете, что болтают…
— Что именно? — живо уточнил следователь.
— Да чего только не придумывают! Что нечисто там. И соваться туда нельзя, потому что они будто прямиком в ад ведут. В Киеве ж под землей пещер много, и про каждую своя байка есть. Про эту — такая.
— Это не байка, — свел брови следователь Бойко, глядя на Сергеича в упор казавшимися нереальными глазами. — Для кого-то это отнюдь не байка. Какой-то сумасшедший верит в нее так сильно, что убивает людей. Это ритуальное жертвоприношение. Они — не диггеры, а сатанисты… Ваша дочь знала о роде ваших занятий? — спросил он резко.
И Владимир Сергеич угадал: тезка уже подозревает его Машу, а заодно и его самого. Но, тем не менее, не почувствовал отторжения. Суровая клинопись складок на лбу Владимира Бойко, требовательные и упрямые узкие губы и напряженный поиск в слишком больших его глазах убеждали: тот — нормальный мужик. Серьезный. И не подлый, видно.
