Речка Простоквашка, скрюченная как лента гимнасток, то исчезала в поле, то появлялась.
— Хорошо здесь! — сказал дядя Фёдор. — Птички! Природа!
— Хорошо, — согласился народная совесть Шуряйка. — Всё про всех видно!
Крыша лесопилки была тёплая и нагретая солнцем. За кирпичной трубой лесопилки у Шуряйки был спрятан завёрнутый в целлофан бинокль. Он дал его дяде Фёдору и стал рассказывать:
— Видишь тот берег речки?
— Вижу.
— Видишь сарай?
— Вижу.
— Точно так же всё и было в прошлый раз. Только был вечер такой затуманенный. И вижу я в свой бинокль, как
Матвей и Пелагея к сараю подходят. Вдруг оттуда как выскочит привидение, как начнёт косой размахивать! Мне самому страшно стало. А уж Пелагея с Матвеем сразу наутёк бросились. Вот только что были на берегу — и уже нет, как не было!
— А что привидение? — спросил дядя Фёдор.
— Оно обратно в сарай утянулось.
— А что потом?
— А ничего потом. Потом сумерки сгустились и вечер наступил.
— И больше вы это привидение не видели? — спросил дядя Фёдор.
— Не видел и не хотел, — ответил сторож Шуряйка. — Вот, говорят, под Переславлем есть привидение так привидение — Бешеный барин называется.
Но про Бешеного барина дядя Фёдор уже слышал.
Он договорился с Шуряйкой, что будет здесь дежурить по вечерам вместе с Шариком, чтобы Шарик своим фоторужьём привидение мог сфотографировать. Скоро полнолуние приближалось, а в полнолуние привидения большую активность развивают.
Глава семнадцатая. СТРАУСЫ ПРИЕХАЛИ
Кот Матроскин и профессор Сёмин очень гордые приехали. Им в «Новом прогрессе» вместо трёх яиц трёх страусят выдали. Причём доплачивать совсем мало пришлось — всего лишь десять процентов.
Страусята сидели в ящике с сеном. Они были толстые, с длинными шеями и всё норовили Матроскина в чёрный нос клюнуть. Нос у Матроскина даже распух сильно, будто он боксом занимался — против мастера боксировал. А у профессора Сёмина страусята все пуговицы от пальто отклевали.
К дяде Фёдору в дом вся деревня сбежалась страусят смотреть.
— Вот это индюки!
У бедного Матроскина вместо доходов сразу расходы начались. Кроме пуговиц страусятам надо было давать яйца, сваренные вкрутую, творог, пшённую кашу, тёртую морковь и всякие витамины. Короче, всё то, что Матроскин сам бы мог преспокойно есть.
— Ничего, ничего! — говорил Матроскин. — Года не пройдёт, как вы все меня благодарить будете.
Но его благодарить стали значительно раньше. Дело в том, что страусята вовсе не собирались сидеть в ящике. Они стали как угорелые носиться по дому, склёвывая всё, что ни попадя и производя большое количество помёта.
